— Что вы обо всем этом думаете, Борис Дмитриевич? Мне нужен ваш совет. Вы что-нибудь слышали о «Синдикате» и о скандальной истории с Алексеевым?
— Об этом так называемом «Синдикате» я ничего не знаю. То есть ничего конкретного. Разумеется, в наших кругах известно, что есть мошенники, которые промышляют контрабандой предметов искусства. Но кто занимается вывозом шедевров — об этом нет никаких догадок. И о существовании некой мафии от искусства я ничего не слышал. А по поводу Алексеева — действительно ходили слухи, что-то вроде того, что вам сообщил товарищ из милиции. Только я не знал о том, что какие-то картины из коллекции Максима Леонидовича были проданы за границу.
— Да в том-то и дело, что не проданы, а именно вывезены контрабандой.
— Откровенно говоря, мне сложно в это поверить, Танечка. Хоть я и не очень много общался с Максимом Леонидовичем, но у меня сложилось впечатление, что это человек порядочный. И все о нем такого же мнения.
— Ну, это еще ни о чем не говорит. Опытный мошенник может носить любую маску.
— Согласен. Но, видите ли, круг антикваров и коллекционеров довольно тесен. Если бы за ним водились грешки в прошлом, то это так или иначе всплыло бы, хотя бы на уровне сплетен. А скандал с подменой был единственным в биографии Алексеева. Впрочем, кто знает, дело темное.
Потом я отчиталась о проделанной работе и о планах на сегодня. Кабинет, спальня и хранилище были самыми важными объектами для обследования. Поэтому начать я решила именно с них. А уж если результат окажется нулевым, буду искать тайники по всему дому, там, где указал Завадский и где подскажет мое чутье сыщика.
Мы проговорили около часа. Потом Борис Дмитриевич подбросил меня на своей машине до места. Так что я обернулась довольно быстро, во всяком случае, до обеда успела.
Парня с машиной на краю леса уже не было. Бомжа тоже. Зато на лужайке за лощиной расположилась парочка влюбленных. Они, казалось, никого, кроме друг друга, не видят. Однако когда я подошла поближе, оба помахали мне. Стало быть, у наблюдателей пересменка.
Я проделала обратный путь — от лаза в подсобку. Там опять нацепила рабочую форму, взяла грабли и отправилась маячить под окнами. До обеда оставалось еще часа полтора.
День сегодня выдался жаркий. Солнце припекало совсем по-летнему. Помахав часок граблями, я взмокла, и мне очень захотелось принять душ. Я сходила за краской в подсобку и на обратном пути решила, что мне лучше воспользоваться хозяйской ванной на первом этаже, чтобы, не дай бог, кто-то из прислуги не заметил, что у меня свежевыкрашенные волосы. А хозяина все равно до вечера не будет. В этой ванной я еще не была. Когда вошла — просто обалдела. Эх, ну бывает же такая роскошь! Как в кино или на картинке журнала модных интерьеров. Когда же, наконец, у меня будет такая? Я мужественно поборола искушение залезть в джакузи и скромно отправилась в душевую кабинку, отгороженную матовым стеклом нежно-голубого цвета. Кстати, когда закончу покраску, надо будет внимательно пошарить вокруг на предмет тайника. Хотя, я надеюсь, Алексеев не столь банален, чтобы устраивать его в сливном бачке унитаза?