Дневники (Эфрон) - страница 19
Мур писал теткам:
"В последнее время мы только и делаем, что движемся, движемся, почти безостановочно идем на запад: за два дня мы прошли свыше 130 километров! И на привалах лишь спим, чтобы смочь идти дальше…" А за неделю до своей гибели:
"Дорогая Лиля и Зина! 28-го получил Вашу открытку и обрадовался ей чрезвычайно…
Письма на фронте очень помогают, и радуешься им несказанно как празднику…
Кстати, мертвых я видел первый раз в жизни: до сих пор я отказывался смотреть на покойников, включая и М. И. А теперь столкнулся со смертью вплотную. Она страшна, безобразна; опасность - повсюду, но каждый надеется, что его не убьет…
Предстоят тяжелые бои, так как немцы очень зловредны, хитры и упорны. Но я полагаю, что смерть меня минует, а что ранят, так это очень возможно…" И ранили… Смертельно. 7 июля под деревней Друйка.
После боя в книге учета полка было записано: "Красноармеец Георгий Эфрон убыл в медсанбат по ранению 7.7.44 г.".
И это последнее, что нам известно о Муре…
Вместо эпилога Я рада, что у меня брат, а не сестра, брат как-то надежнее - говорила маленькая Аля, когда родился Мур, - он счастливый, так как родился в воскресенье и всю жизнь будет понимать язык зверей и птиц и находить клады…
У Али моей ни одной черты, кроме общей светлости… - говорила Марина - Я в этом женском роду - последняя. Аля - целиком в женскую линию эфроновской семьи, вышла родной сестрой Сережиным сестрам… Женская линия может возобновиться на дочери Мура, я еще раз могу воскреснуть, еще раз - вынырнуть…" При чтении этих строк перехватывает горло и подступают слезы: Как горько, что "не воскресла, не вынырнула", что нет Продолжения, что Цветаевская звезда и Судьба блещет лишь в стихах, а никак иначе.. Но самое горькое то, что ни точное место гибели Георгия Сергеевича Эфрона, ни дата его смерти до сих пор неизвестны.
Дневник Днeвник N 1 взят вместе с письмами, книгами Али, моей сестры, и обрывается на 27м августе 39го года. Этот начинается 4 марта 40го года.
Дневник N 2 4 марта 1940 года
Георгий Эфрон Сегодня седьмой день как я лежу. Грипп оказался воспалением легкого, и теперь, наверное, придется лежать долго. Пока что нет никаких перспектив, кроме одной, все той же: освобождения папы и Али. Очень хотелось бы летом поехать на море, в Коктебель. Доктор сказал, что общее мое состояние ослаблено. Я думаю, что на море бы я возродился, стал бы сильнее… Но все это пока мечты, самые глупые и зачаточные. Вообще, конечно, все это какая-то каша. Приехал в Союз, поступил в школу с месяцем опоздания из-за провала на экзаменах художественной школы, проучился месяц и две шестидневки. За это время арестовали всю семью Львовых, папу и Алю. Я и мама съехали с опустевшей дачи и, прежде чем переехать в Голицыно, сюда, прохлопотали два с половиной месяца. Правда, здесь я сначала учился с учителем математики, а потом уж и поступил в школу. Здесь я проучился месяц и одну шестидневку и, как говорю выше, лежу семь дней. Наверное, завтра приедет Муля - я этому очень рад, потому что его посещение внесет изменение в скучной монотонности моего существования. Я все время лежу в кровати, читаю, рисую, ем и сплю. Врач запретил учение, иначе я бы учился: как выдержу весенние испытания? Меня, по всей вероятности, ожидает приятная перспектива: второгодничать следующий учебный год в седьмом классе. Я большого роста, и так сейчас больше всего класса, а что будет следующий год? Я стараюсь об этом не думать. А чорт со всем! Я в школе хорошо учился, а все остальное - не моя вина, хотя это и слабое утешение. Конечно, главное, самое наиглавнейшее - это дело папы и Али, над которым я ломаю себе голову. Уже есть один факт: сын Львовых, Алеша, выслан на 8 лет в Княжий Погост, около Архангельска. Наверное, все это дело решено будет уже к лету, во всяком случае, я думаю, что к лету, скоро, мы будем знать дальнейшую судьбу папы и Али. Мать говорит, что на лето мы ничего не будем решать, так как наша судьба зависит от судьбы папы и Али. Действительно: или дело не кончится, и мы будем прикованы к Москве, так как нужно узнавать о них и вносить передачу; или они будут оправданы, и тогда я ставлю большой вопросительный знак во всех отношениях; или они будут высланы, и тогда мать не будет в состоянии ехать куда бы то ни было. Вот и все три предположения. Так значит, в связи с неуверенностью моего близкого будущего у меня не может быть никаких перспектив, которые бы украшали мое теперешнее состояние и всю теперешнюю скуку. Т.е., конечно, я мог бы мечтать о веселом лете в Коктебеле, знакомствах с какими-нибудь девушками, купании и все т.п., но к чему? если все это может полететь к чортовой матери? Так вот и приходится жить довольно-таки пустой жизнью и принимать банки. У меня очень много поводов для возмущения и недовольства своей жизнью, но что? Все равно охи и ахи не помогут ничему и никому. Нужно ждать. Ждать окончания болезни, окончания дела отца и сестры, и не нужно терять терпения. В этом и есть главное.