– Отдай постирать.
– Чего это? – погнала волну сестрица.
– Хорошо, щас перекинусь кошкой и сама отнесу! – согласилась я, но, увидев, как супятся ее брови, тут же вильнула, попеняв с укоризной: – Лана, ты же старшая, должна заботиться обо мне.
И, ловко выдернув из мешка ее любимую тонкую миренскую рубашку, бархатный кафтан и запасные штаны, предложила, предупреждая скандал:
– Я потом голубые штанишки отдам, они тебе нравились, я помню.
– Они нам уже коротки!
– Зато летом не жарко!
Сестра только засопела, не зная, что ответить. За эти штанишки она одно время со мной билась, и носили мы их по очереди, кто у кого сворует, а тут сама предлагаю, вот она и думала: удастся ли ей их чем-нибудь надставить? Видя ее раздумья, я сунулась к тазу с холодной водой и, повизгивая, стала умываться.
Илиодор еще пару раз толкался в наши двери: то приглашая к завтраку, то предлагая какие-то услуги с водой и по растопке печки. Мы его в два голоса чуть не послали обратно в Златоград.
– И чего он тут ходит? – недоумевала Ланка.
А я думала, что никакой он не бабник. Бабник знает, что женщине нужно дать время, чтобы она явилась во всей красоте, а этот ломится, как медведь в малинник! Я закрутила косу вокруг головы, чтобы не мешала. Получилась шишка на затылке, Ланка захохотала:
– У тебя теперь и спереди и сзади по рогу!
Я в отместку подергала ее за косы, как за узду. Ржать она прекратила, зато начала лягаться, как настоящая лошадь. Я со вздохом обняла колени, а потом вспомнила Пантерия и встала на четвереньки, «вильнув хвостиком».
– О! – удивилась Ланка, видя, как у меня получается, а я показала ей язык и пошла к двери гордой кошачьей походкой, завтракать.
Услышав, как позади меня в комнате что-то шмякнулось, я едва устояла на ногах, обернувшись. С пола на меня смотрел уж, который выглядел так, будто обожрался мышей, – толстый и лоснящийся.
– Вот только скажи мне что-нибудь! – предупредила сестра и стала извиваться, сворачиваясь кольцами.
– Фу! – выразила я свои чувства и побежала, вся передергиваясь от отвращения.
К завтраку Ланка спустилась злая и смущенная и так поглядывала на меня, что Илиодор поневоле отодвинул свое храмовое сокровище от нее подальше, спросив:
– Вам чем-то не угодила моя кошка?
– Она мне всю кровать описала! – нагло соврала сестрица.
Я зафыркала, и теперь уж хозяину пришлось меня хватать за загривок с извинениями:
– Ничего не поделаешь, у нее ненависть к ведьмам. Я вообще удивляюсь, как она вместе с вами в комнате спала и загрызть не пыталась.
Лана высоко вскинула подбородок, всем видом показывая, что пыталась, но гроссмейстершу так просто не возьмешь.