Протягивая мне кусочки засахаренных фруктов, которые не поленился лично порезать, Илиодор все боролся с желанием выяснить, откуда у гроссмейстерши Ланы Лапотковой взялась знакомая кроличья безрукавка. У него даже нос удлинился от любопытства, когда он увидел, как на заднем дворе прачка жесткой щеткой и мылом приводит мою одежду в порядок. Даже пальчиками помять не поленился, вызвав неудовольствие тетки.
Несмотря на сумбур вчерашнего вечера, его преследовало стойкое ощущение, что на лестнице трактира и в бане он целовался все-таки с совершенно разными девицами, хоть и схожими внешне, но по сути различными, и эта вот самая суть не давала Илиодору покоя. Свербело у него что-то в душе, будило любопытство и назойливое желание еще раз встретиться с той, послемухоморовой и яминной Басей, что, к сожалению, было невозможно. А так как невозможное вдвойне привлекательно и желанно, то он к середине обеда уж точно знал, что на многое готов пойти для удовлетворения своего любопытства. И, не удержавшись, все-таки поинтересовался:
– А ведь у вас, госпожа Лана, еще где-то имеется сестра, Мариша, если не ошибаюсь?
Я восхитилась: ишь какой сообразительный! А Мытный просто вперил в нее красные глаза и был при этом так страшен, что я подумала: «Вот в каком виде ему надо было в Малгород въезжать, ведьмы бы сами передохли от жути!»
Васька, к моему удивлению, за столом не было. Селуян шепнул, что тот, как только пришел в себя, и минуты не лежал, похромал к своему Афиногенычу, который рыдал накануне весь вечер и грозился повеситься. Теперь, если глянуть в окошко, можно было видеть Брюху, флегматично грызущую коновязь во дворе «Чарочки». То ли бревно попалось сочное, то ли у Брюхи к старости новые зубы полезли, но выглядела коновязь так, словно Афиногеныч бобров приваживает.
Ланка сделала вид, что не заметила вопроса, поинтересовавшись:
– Лучше скажите, куда мы сейчас поедем?
– Э-э… – растерялся, болезненно морща лоб, Мытный, – признаться, я ожидал, что это вы нам скажете.
Лана посмотрела на меня, я – на Пантерия, а Пантерий – на Илиодора, показывая, что не замечает никого, кроме хозяина. Илиодор покосился на охранников Мытного, но те пожали плечами и сделали стеклянные глаза.
Я подумала, что самое разумное в таком деле – это устроить облаву, загнать Фроську с подельниками в болото, а потом сказать, что они сами там утопли по неопытности. А вот этакой маленькой группкой мы на рыбью приманку похожи, и вообще, такое ощущение, что бабуля вчерашнее происшествие сама же и спланировала. Мы у нее были навроде червяков, а она типа рыбачка на берегу, только ушла рыбка-то! Стало быть, теперь сетями надо, а сетей-то и нету.