Архиносквен посмотрел на меня обалдело, и я поняла, что колдуны как-то об этом не задумывались.
– Двенадцать членов совета легко вписываются в схему Хамата Черного, а следовательно, и жить должны на тех же территориях, где рекомендована установка резонаторов. Я надеюсь, они не все предстоятели Пречистой Девы? – Илиодор посмотрел на Архиносквена, и по выражению лица предстоятеля я поняла, что с воображением у колдунов тоже проблемы.
– Что, даже купцов нет? Все-все предстоятели?!
– В храме – чудо, вне храма – злокозненное колдовство, – явно кого-то процитировал Архиносквен.
– Надеюсь, вы нам дадите рекомендации? – светски шаркнул ножкой, не вставая со стула, Илиодор.
Колдун задумался, наверное, о чем-то своем, колдовском, а потом решительно произнес:
– Нет, уж лучше я с вами поеду. Мне староста намекнул, что Решетников под меня копает. Может, и не по собственному почину, но допросчики уже не одного человека спрашивали, связан ли я с ведьмами и хаживали ли сюда сестры Лапотковы. Так что под боком инквизитора мне даже спокойней будет. А заодно за вами присмотрю. – Он окинул нас обоих бескомпромиссным, взрослым, припечатывающим взглядом. – Больно мне не нравится эта ваша теория о возможном сопротивлении… Реставрации.
– Реставрации? – встрепенулся Илиодор, падкий на красивые слова, начав перебирать: – Возрождение, ренессанс, реконструкция, реконкиста…
– Уймись, ты человека отвлекаешь.
Архиносквен был погружен в глубокую задумчивость. Всю жизнь прожив на одном месте, тишком, он теперь то ли боялся начинающихся перемен, то ли, напротив, воодушевлялся. С грандиозными идеями у них последние пятьсот лет было туго; в отличие от Ведьминого Круга, который жил и процветал, Конклав только брюзжал и ударялся в воспоминания о прошлом. Одно слово – мужики.
– Ну, вы договорились или нет? – вошел к нам Пантерий, все это время клянчивший пироги под видом ребенка. Бить чадо по рукам, ворующим дары Пречистой Деве, дурневцы не решались, поскольку вид у этого чада был до того сиротский и жалостливый, что у теток и старух сердце обрывалось. А он еще слезу пускал и сморкался в шелковую рубаху.
– Я это, – заявил он с порога, разнося щедрый аромат свежего лукового пирога, – там Решетников в гости приехал и весь храм в тройном кольце Медвежьей сотни. А пирожки есть отказывается, говорит, идите вы сюда.
Мы не сразу поняли его путаную речь, а поняв, поспешили ловить покачнувшегося предстоятеля. Он к таким суровым поворотам судьбы был не готов, но, увидав, что его бережно держат под локотки ведьма, черт и чернокнижник, нервно хихикнул: