Наступившая тишина была еще хуже.
Она задыхалась от рыданий и мотала головой, пока наконец не осознала, что осталась в подвале одна.
На ватных ногах, с кружащейся головой, она поднялась и двинулась в путь. Зажигать свет она не стала – она знала, где лежит то, что ей нужно, и могла дойти туда на ощупь.
Она знала, куда идти.
Не зря же она однажды провела здесь, в этом спертом влажном воздухе, два дня и две ночи.
Нужное место было в середине прохода. Стены из крашеных досок, небольшая дверца открывалась сверху справа. Тесновато – дверца-то чуть побольше вентиляционного отверстия. Замок, простой висячий замок – она взвесила его на руке.
Тяжело дыша, она вставила ломик между золотистым деревом и стальной дужкой. Стоя у двери, Алена напряглась и нажала на свой конец лома. Только что она делала то же самое.
Мгновение – и она уже удивленно смотрит на выломанный замок.
Она открыла дверь и вошла внутрь.
Был по-прежнему вечер среды, пятое июня, а дождь, который хлестал с утра, все лил и лил на уличный асфальт, и небо казалось темным и сонным, как ноябрьский вечер. Эверт Гренс открыл дверцу полицейского автомобиля и уселся на пассажирское сиденье. Он хотел, чтобы за руль сел Свен. Он все чаще так делал, потому что уставал и не мог сосредоточиться на дороге, особенно сейчас, при свете фар. Они сверкали так, что слепили глаза. Как-то внезапно он постарел, черт возьми. И дело даже не в том, что старело тело. Внешней оболочке он как раз давно уж не придавал никакого значения. Ему не для кого больше быть красивым – после всех лет, что он посвятил ей. Но сила… Раньше ведь он мог все. А теперь? Пятьдесят шесть лет. Не женат. Одинок. Как быть с утекающим временем?
Свен гнал от Арланды[8] к Стокгольму. Они опаздывали, они подустали оба: утро-то выдалось хлопотное. Через пару минут в пятом терминале начнется посадка на самолет. Им надо туда – они хотели своими глазами убедиться в том, что человек, которого называли Димой Шмаровозом, поднимется на борт бело-голубого самолета и тот унесет его в Вильнюс. Они хотели быть уверенными в том, что он улетел к чертям, и покончить с ним и с рапортом об утреннем происшествии.
Эверт не отрывал глаз от дороги, поэтому и не заметил раздражения в голосе Свена.
– Опаздываем.
– Что?
– Надо бы поднажать. Нас кто-нибудь встретит?
– Не имею понятия.
Следующий спуск был на Арланду. Свен намного превысил скорость. Ему хотелось побыстрее разделаться со всем этим и отправиться домой.
Дима Шмаровоз был, как они и надеялись, в аэропорту.
Он как раз направлялся к накопителю, сопровождаемый двумя амбалами в штатском. Эверт и Свен стояли немного поодаль, у стойки регистрации, и смотрели, как он нервно подергивает головой, как мелко семенит, почти совсем не продвигаясь вперед (что страшна раздражало сопровождающих). Он рылся в карманах в поисках посадочного талона, как вдруг к нему стремительно подошел коренастый, одетый в костюм человек лет шестидесяти, громко закричал на него, ударил по щеке, чем заручился на несколько минут всеобщим вниманием, затем, потрясая руками в воздухе, проорал еще что-то прямо в лицо Дмитрию, который аж согнулся пополам. Затем пожилой человек отвесил ему еще одну оплеуху и толкнул его в спину по направлению к рамке металлоискателя и дальше – к проходу, огороженному красной лентой, и залу ожидания.