— Да… милая моя, ты сильно изменилась.
Гостья снова тихо рассмеялась.
— Во многом благодаря тебе, Мамаша Байль.
— То есть? — не поняла та.
— Ну ведь это ты рассказала мне о монастыре.
Мамаша удивленно вытаращила глаза и несколько мгновений сидела, напряженно всматриваясь в гостью. Как будто стараясь найти в ней хоть какой-то признак того, что ее слова шутка, насмешка. А затем медленно покачала головой.
— Так это не сказки?
— Нет, — усмехнулась та.
— И… как оно? — осторожно спросила Мамаша Байль.
— Тяжело, — откровенно призналась Лигда. — Но результат того стоит.
— Да уж вижу, — с явной завистью в голосе отозвалась Мамаша Байль.
Но Лигда покачала головой.
— Я не об этом. Это так, побочно…
Мамаша Байль хмыкнула.
— Если и так, то все равно впечатляет. А как тебе удалось этого достигнуть?
Лигда усмехнулась.
— Знаешь, если честно — не знаю. Я и в зеркало-то впервые взглянула только сегодня утром. В монастыре нет зеркал.
— Ты провела целый год в месте, где нет зеркал? Да уж… милая моя, я теперь и не знаю, что творится на этом свете… — Она наклонилась вперед и вновь переспросила: — Ну хоть что-то ты чувствовала? И потом кожа, ногти, волосы в конце концов… для того чтобы увидеть это — не нужно зеркала.
— Знаешь, в какой-то момент, когда, скорее всего, и начались основные изменения, я как-то перестала обращать внимание на то, что происходило снаружи. Меня больше интересовало то, что происходит внутри, хотя… наверное, это можно объяснить. Ведь всем известно, что вера, молитва лечит. Причем иногда такие болезни, от которых отступается самая современная медицина. А там все было настолько… предельно, что это не могло не сказаться на организме. Понимаешь, я чувствую себя так, будто меня разобрали на мельчайшие частички, буквально на атомы, а потом снова собрали, но не прежнюю, а лучше, совершенней. Ту, которой я могла бы стать, если бы все в своей жизни делала абсолютно верно и точно.
— То есть, — задумчиво произнесла Мамаша Байль, — они на самом деле дают тебе второй шанс?
— Нет, — быстро ответила Лигда. — Не второй. Первый…
Утром, когда Лигда уже стояла на пороге, Мамаша Байль внезапно ухватила ее за локоть и с каким-то сердито-растерянным лицом, как будто кто-то сейчас собирался сделать несусветную глупость, спросила:
— Скажи, а… туда, в этот твой монастырь, берут таких старых перечниц, как я?
Лигда улыбнулась.
— Знаешь, я, конечно, не спрашивала, но, по-моему, туда берут всех, кто смог найти в себе силы туда прийти…
Спустя двое суток Лигда легко спрыгнула с подножки тяжелого контейнеровоза и, махнув ладошкой, крикнула водителю: