одинаково, на самом деле это совершенно разные вещи.
Кормачев пожал плечами:
— Да, не спорю. Но зачем нам нужен язык, на котором мы с Единением понимали бы друг друга? Я совершенно не собираюсь с ними договариваться. Они должны просто понять, что нас нужно оставить в покое, а если нет — им же хуже.
— То есть, — усмехнулся Олег, — ты собираешься уничтожить ВСЕ Единение.
Кормачев досадливо сморщился:
— Я же тебе сказал…
Но Олег не дал ему закончить:
— Мне, дружище, ты можешь говорить все что угодно, но Единение видит свое предназначение в том, чтобы максимально продлить существование разумной жизни во Вселенной. Что возможно только при столь же максимально рациональном использовании имеющихся ресурсов. Которые, несмотря на то что они кажутся нам неисчерпаемыми, на самом деле все-таки ограниченны. А то, что они называют «неструктурированный биологический разум», использует их крайне хаотично и неэффективно. Что, по их расчетам, сокращает срок существования разума во Вселенной в семь с половиной раз. Вот ты хотел бы прожить, скажем, не восемьдесят лет, а чуть больше девяти?
Кормачев молчал, напряженно глядя на Олега.
— Вот и они не хотят. Тем более что у них сильно снижена личностная составляющая, так что они воспринимают Единение как самое себя, а себя скорее как орган, ткань, клетку. Иногда, если речь идет, скажем, о высокоуровневом контролере, чрезвычайно значимую, но именно часть целостного организма. И его неструктурированный разум способен умертвить гораздо раньше, чем это случилось бы при, так сказать, более разумном подходе. Так что мы для них что-то вроде вируса, колонии бактерий. Ты стал бы обращать внимание на то, что там о себе мыслит живущая в опасной близости от тебя колония вредоносных бактерий?
Кормачев помрачнел. Некоторое время он молча переваривал все услышанное, а затем, покосившись на запертую чудовищную дверь, произнес:
— Значит, они не оставят нас в покое.
— Нет, — качнул головой Олег. — Вот ты ерничаешь, говоришь про промывание мозгов, но разве даже ради того, чтобы понять то, что я тебе рассказал, не стоит тратить время и силы?
— И что же нам делать?
— Есть три пути. Либо согласиться с Единением. Чем это нам грозит, я думаю, тебе объяснять не надо. Либо уничтожить его. Но это потребует от нас так или иначе нейтрализовать, скорее всего, именно умертвить, уничтожить, по последним расчетам, как минимум полтора триллиона разумных существ. Если, конечно, Средоточие верно определил суммарную численность Единения в пять триллионов разумных единиц. То есть собственноручно нам придется уничтожить около четырехсот миллиардов — это контролеры различных уровней, технологи и военные юниты, остальные будут убиты или просто вымрут вследствие распада системы. Ведь ты же знаешь, что распад любой системы всегда сопровождается резким падением способности социума обеспечивать приемлемые условия существования подавляющего большинства населения. Как тебе перспектива повесить на душу каждого, заметь, КАЖДОГО землянина — от дряхлого старика до едва родившегося ребенка — по нескольку сотен прямых смертей и почти по тысяче косвенных? Даже если предположить, что у нас хватит ресурсов на то, чтобы это действительно сделать, не согнемся ли мы под этим бременем? И как это изменит нас самих?