Дисколет заложил крутой вираж и, резко затормозив, завис над лужайкой, отстрелил опоры и аккуратно, но довольно жестко опустился на поверхность. Откинулся боковой люк, на изрядно потоптанную траву лужайки опустилась изящная нога, затянутая в ботфорт… Герцог выбралась на поляну и остановилась, окидывая открывшуюся перед ней картину тяжелым взглядом. Все пространство лужайки, кроме пятачка, на который опустился ее дисколет, было укрыто большим навесом на стойках и растяжках, под которым прежняя хозяйка поместья очень любила устраивать барбекю на тысячу приглашенных. Однако на этот раз ничто тут не напоминало о былых праздниках, все пространство под навесом представляло собою огромный госпиталь. На мягко покачивавшихся плоских а-матрицах, наспех застеленных чем пришлось, корчились, стонали, охали и причитали почти две сотни человек. Еще столько же суетливо носились между этими импровизированными ложами и между шатром и особняком. Прямо по курсу нарисовалось лицо дворецкого с белыми трясущимися губами. Дворецкий открыла рот, пытаясь что-то сказать, но поперхнулась и, приложив героические усилия, выдавила:
— Моя госпожа…
Герцог брезгливо поморщилась — ну вот, только мужской истерики нам здесь не хватало — и чуть повернула голову. У плеча выросла верная Сауртана. Вот это и отличает настоящих… Пока дворецкий топталась рядом и, старательно закатывая глаза и поднося к носу надушенный платочек, демонстрировала, как ужасно она расстроена тем, что здесь творится (своей собственной безалаберностью — вот чем, подумала герцог, и от этой мысли челюсти у нее свело так, что, казалось, вот-вот треснут и раскрошатся зубы), Сауртана занималась своим делом. Однако стоило только Эсмеральде повести глазами, как капитан ее личной охраны тут же оказалась рядом.
Герцог без слов, одним быстрым взглядом спросила о главном и по тому, как на какую-то долю мгновения посуровел взгляд Сауртаны, поняла ответ. Что ж, основное понятно. Остается делать хорошую мину при плохой игре. Ну что же, игра при нулевых шансах — ее основное занятие в последние полгода, но, о Ева-спасительница, как же она устала этим заниматься…
Эсмеральда повернулась к пришедшей наконец в себя и вовсю сыпавшей словами дворецкому, пару минут постояла, делая вид, что внимательно слушает, потом согласно кивнула:
— Значит, вы считаете эту диверсию происками реймейкцев?