— Прошу, господа, — полковник в кавалерийской шинели, невесть откуда взявшийся возле глидера, повел рукой в сторону широких ступеней парадного входа.
Бергер пропустил вперед Леонидова и пошел за ним, отставая на полшага.
Шинели у них принял пожилой швейцар с седыми гренадерскими усами, после чего полковник вновь предложил следовать за собой. Шаги, печатаемые офицерами по наборному паркету, гулко отдавались в огромной зале. Высокие окна под потолок добавляли света и пространства, золотая лепнина добавляла величия, даже помпезности, которую несколько смягчали картины известных мастеров на стенах.
Не часто одевая офицерскую форму, Бергер ощущал себя в присутствии полковника, на котором китель сидел, будто тот родился в нем, довольно неуверенно и завидовал Леонидову, который даже не пытался скрыть, что форму носить не умеет. Китель сидел на нем мешковато, кортик сползал на живот, и даже генеральские погоны, казалось, были пришиты кривовато.
По широкой лестнице, укрытой ковровой дорожкой, они поднялись на второй этаж, повернули направо и оказались перед белой с золотом дверью. Полковник отворил дверь, пропустил офицеров вперед, вошел следом и указал на диван возле окна.
— Прошу, господа, его величество сейчас вас примет. Он прошел к следующей двери, за которой, по-видимому, находился кабинет государя, и исчез за ней.
Как ни странно, Бергер уже успокоился. В самом деле, докладную записку он писал, обдумывая не то что каждое предложение, а каждое слово, после чего ее еще редактировал Леонидов. Даже если государь не согласится с их предложениями, это будет означать только то, что предложения эти плохо обоснованы. Все-таки действия властей могли вызвать недовольство подданных, а этого не случалось уже лет двести.
Дверь распахнулась, полковник вышел и придержал створку.
— Прошу, господа.
Леонидов и Бергер вошли в кабинет и замерли у порога. Дверь без звука закрылась за их спинами. Кабинет был большим, можно сказать — огромным. Всю середину его занимал стол, в полированной поверхности которого отражались высокие окна и книжные шкафы у дальней стены. Справа посередине стены помещался камин, соответствующий размерам кабинета. Перед ним стоял небольшой инкрустированный столик, окруженный пятью венскими стульями с гнутыми спинками и темно-зелеными парчовыми сиденьями, прошитыми золотыми узорами. На спинках стульев золотом был вышит герб царствующей династии, такой же вензель был выложен на инкрустированной поверхности столика.
Бергер покосился на Леонидова. Тот стоял, глядя прямо перед собой, вытянувшись, как на параде, и казалось, военная форма внезапно легла на его фигуру как положено и сидела как влитая. Не смея нарушить молчание, Бергер ожидал, когда государь их заметит. Государь был занят. В накинутой на плечи шинели Изюмского гусарского полка, чьим полковником являлся с рождения, император стоял у распахнутого окна и кормил белок, подсыпая из ладони орешки на широкий подоконник.