«Протасов тоже радуется, – подсказал внутренний голос. – Дорастешь до нашего уровня, и у тебя кондиционер будет…»
Андрей пригоршней собрал пот со лба. – «Погоди, Валера. Дорасту – мало тебе не покажется… Так что сиди пока в своем джипе, и смотри, яйца не отморозь…»
Пить хотелось невероятно. Поскольку после расчета с Валерием карманы опустели, утолить жажду было негде. Точнее, не на что.
«Как же, – ворчал он недовольно,– тут вам не село. Колодцев не роют. У каждого ничтожества – центральное водоснабжение. В квартиру за водой не пустят. Иди знай, может ты мечтаешь черно-белую «березку» 76-го года рождения похитить? А все остальное – за деньги. Чем мы хуже Запада?»
«Чем больше пьешь – тем больше хочется», – прозвучал в голове Андрея назидательный голос отца. В Дубечках частенько приходилось работать, и не все летние периоды бывали дождливыми.
«Поры открываются и вся влага с потом уходит к чертовой матери. Так что не нарушай терморегуляцию организма», – продолжал нудным менторским тоном Бандура-старший.
«Как же, не нарушай. Поучать – всегда запросто получается. Особенно, когда под рукой колодец. С такой ледяной водой, что и пить больно. И страшно, будто зубы вот-вот отвалятся».
«Отвлекись и думай о чем-то другом».
«Легко сказать, – ответил отцу Бандура. – А о чем думать? О воде – нельзя. О ручейках – тоже нельзя. О водопадах, озерах, игристых ключах…»
«К примеру, думай о собаках»
«Собакам хорошо, – с завистью протянул Бандура-младший. – Из лужи нахлебалась и привет… Можно, конечно, собакой прикинуться. Все равно, сейчас со всех столбов трубят, что медикам денег не выделяют. Если у них даже на зеленку нет, где им психов в дурдоме содержать. Не по карману… Так тут и луж никаких нет. Конченый какой-то город».
Он кое-как устроился на сидении и приготовился ждать.
* * *
Когда Кристина прибыла в аэропорт «Жуляны», большие часы в зале ожиданий на первом этаже показывали без десяти минут двенадцать.
«Зал длительных ожиданий», – сделала вывод Кристина, промариновавшись в аэропорту первый час. За первыми шестьюдесятью минутами последовали вторые шестьдесят. Самолет Бонифацкого безнадежно запаздывал.
Около четырнадцати ноль ноль с неба донесся долгожданный гул винтов и двухмоторный АН-24, с Бонифацким на борту (она хотела в это верить), наконец-то пошел на посадку.
– Я уже замучалась, Вацлав, – сообщила Кристина Бонифацкому, едва тот появился в дверях терминала. Кристина позабыла поздороваться, а тон у нее был такой, какой и положено иметь женщине, истратившей на ожидание мужчины более двух часов жизни.