— Какие сигареты?
— «More», американские дамские сигареты, длинные, темно-коричневые сигареты, я видел окурки.
— Их может курить мужчина.
— Может. Но у меня возникли ассоциации именно с женщиной.
Славский пошел к выходу, а Калугин остался сидеть за столом. Потом он встал, подошел к стойке и заказал большую чашку кофе и мясной салат.
Телефон Фомина был наглухо занят. После получаса бесполезных попыток Вадим сказал Симакову:
— Позвони дежурному, пусть остановит этот поток красноречия.
— А может, у Фомина роман?
Вадим усмехнулся. Он представил подполковника с цветами в руках, ожидающего даму у памятника Пушкину.
— Не думаю. Видимо, у него телефонный роман с прачечными.
Он взял заварной чайник, налил себе в стакан коричневой, почти черной, настоявшейся жидкости.
— Какая же гадость этот портвейн.
— На любителя, — Симаков положил руку на телефон, — а может, я с вами поеду, Вадим Николаевич?
— Нет. У тебя и так дел хватает. Устанавливай машину.
— Я уже взял сводку по всем угонам и краже колес.
— Думаешь, угнанная?
— А кто на своей поедет на такое дело?
— Колеса — это теплее. На краденой на дело…
— А почему? Взяли ночью. Номер переставили, отъехали в переулок, перегрузили и бросили угнанную машину.
— Гадать мы можем до бесконечности. Поэтому, Симаков, работай. Я поехал в бар на Пушкинскую, а ты туда вызови Фомина.
У Никитских ворот на ветровое стекло машины упала первая капля дождя. У здания МХАТа дождь уже набирал силу, а когда подъехали к Советской площади, на улицах стояла сплошная стена воды.
Автомобили, словно катера, неслись по улице Горького, поднимая колесами столбы воды.
Шофер развернулся у телеграфа, свернул в Столешников переулок и остановился у арки.
Вадим увидел Фомина и Стрельцова, куривших в глубине. Он вылез. И сразу же двое молодых ребят бросились к машине.
— Шеф! — заорали они. — Добрось до Кировской. Трешник.
Вадим увидел стройную девушку, прячущуюся от дождя, и понял истоки их щедрости.
Фомин, бросив сигарету, подошел к нему.
— Установили?
— Почти. Он должен здесь пить с Тарасом или Батоном. Так в миру именуют его дружков.
— Пойдемте, — сказал Стрельцов, — здесь служебный ход есть.
Вадим толкнул обитую железом дверь, и она поддалась. В лицо ударил запах застоявшегося пива. Они спустились по скользким ступенькам и оказались в узеньком коридоре.
— Куда?! Ишь алкашня… — Навстречу им вылетел человек в грязно-белой куртке, из-под которой выглядывал воротник несвежей рубашки. — Повадились… Ну, валите отсюда, а то в милицию позвоню.
— Не надо, — сказал Вадим.
— Че-го? — переспросил человек.