Шпагат снова натянулся и вытащил крысу в проход между бочками.
– Так все бочки обследовать! Понимаешь? – услышали ребята шепот Бурлака.
– Есть все бочки обследовать!
Белая крыса бесшумно ползала по дну погреба. Она то заползала в одну из бочек, то снова появлялась на черном земляном полу, и пять пар внимательных глаз, скрытых от "трикотажей", следили за каждым ее движением. Вот она снова очутилась между Леней и Таней и снова направилась к Лене...
Веревка натянулась. Крыса остановилась, а потом повернула к Тане.
Бочка, в которой сидела Вава, качнулась. К счастью, "трикотажи" не заметили этого.
Таня крепко зажмурила глаза. Все сильней и сильней дрожали ее сжатые кулаки и худенькие плечи.
Крыса часто останавливалась, сворачивала в сторону, но все же приближалась к ней. Вот она вошла в бочку, обнюхала дрожащий кулак и, неожиданно вскочив на Танину руку, стала карабкаться на плечо. Не разжимая глаз, Таня широко открыла рот, и Леня понял, что сейчас раздастся тот истошный, пронзительный визг, который раздался вчера вечером на линейке "трикотажей". Но визга он не услышал. Таня сжала зубы и больше не делала ни одного движения. А крыса забралась на ее плечо и подползла к шее. Ее белые усики шевелились возле самого Таниного уха.
Снова дрогнула бочка, в которой сидела Вава. Леня не боялся крыс, но по спине его бегали мурашки, когда он смотрел на звеньевую.
Где-то далеко прозвучал горн. В ту же секунду крыса вылетела из бочки. Дрыгая лапами, она взвилась вверх и исчезла.
– Хватит дурака валять! – проворчал над люком Бурлак.
– Да честное пионерское, мне показалось... – уже совсем неуверенно сказал его товарищ.
– Мало чего тебе показалось! Сначала проверь, потом подымай панику. Идем!
И "трикотажи" ушли из погреба.
Один за другим вылезли из бочек измученные, грязные "карбиды". Они собрали свои вещи и приставили лестницу. Никто из них не сказал ни слова.
Молчали они и наверху. Леня стал прикреплять концы проводов к аппарату, остальные сели по своим местам и приникли к щелям между досками.
От пережитого волнения жажда усилилась. Каждому казалось, что вот-вот потрескается кожа на языке. Но все молчали и время от времени поглядывали на Таню. Она стояла на коленях перед дверью и не отрывалась от щели.
– Аппарат готов, – тихо сказал Леня.
Звеньевая молчала, по-прежнему глядя в щель. Перед белым домом выстроились четырехугольником "трикотажи". Опять заиграл горн. Послышалась дробь барабана, и красный, горящий на солнце флаг рывками поднялся вверх.
– Передай, – не оборачиваясь, сказала Таня, – "Флаг у противника поднят".