– Хотя бы так…
Руди окинул меня незнакомым взглядом:
– Пусть так. Но раз уж я проснулся, значит, есть в этом какой-то смысл.
– И каков он, если не секрет? – Губы сами сложились в ироническую полуулыбку.
Мы были уже на лестнице. Руди чуть задержался на ступеньках и положил свою руку мне на плечо:
– Называй это судьбой, роком, жребием, как хочешь! Я ведь один на все шесть миллиардов: единственный, кто начинает все заново. Разве это не тот Уникальный случай, который поможет нам, людям, лучше познать самих себя?
Уж это мне интеллигентское многословное умничанье! «Ах, я так умен, так глубок! Как вы этого не заметили?»
– Как все вы в вашей семье любите театр! – досадливо сморщился я.
Я нажал на ключ дистанционного управления, и «Ягуар» щелкнул замками. Человек, в мыслях которого я привык ориентироваться, как в собственных карманах, озадачивал меня все больше и больше.
Мы сели внутрь. На набранный мною код мотор ответил голодным металлическим урчанием. Аппетит у «Ягуара» – что надо. Машина рванула с места.
– Каждый из нас совершает кучу ошибок, – вздохнул Руди и примирительно развел руками, – но исправить их в подавляющем большинстве случаев нам не дано. А если бы, предположим, могли?! Появилась бы, скажем, такая возможность?! Представляешь себе, сколько несчастий можно было бы предотвратить? Какое количество людей сделать счастливыми?!
– Руди, – решительно оборвал я его и чуть повернул в свою сторону смотровое зеркало, – не рисуйся. Со мной у тебя это не пройдет.
– Не понял! – скривился он, словно надкусил неспелый лимон.
– Тебя волнует не человечество с его тупиковыми возможностями, а ты сам. Ты просто хочешь наверстать то, что упустил за свои шесть десятков лет.
– Ну а если и так? – Он невозмутимо пожал плечами. – Это что – преступление? Или ты сам поступил бы иначе?
Его голос был ироничен, взгляд – напряжен и колок.
– Не знаю, – смешался я. – Все это – самообман. Через столько лет?! Исправить ошибки в прошлом, как в школьном диктанте?
Руди шумно вздохнул. В его темных глазах засветились озорные блики. Он даже улыбнулся:
– Ты – проктолог, Чарли, и копаешься в моих мозгах, как в жопах у своих пациентов… Скажи, что ты там ищешь? Полипы? Воспаления? Опухоли?..
Интеллигент возвратился в бухарестский двор детства, и он заговорил как подвыпивший водопроводчик.
– В тебе пропал стенд-апист,[7] Руди. А тебе этот талант еще может пригодиться. Валяй, оттачивай свое остроумие!
От возмущения на висках Руди непроизвольно дернулись желваки. Заколебалась даже нежно лелеемая с недавних пор косичка. Я опустил ручной тормоз: не хватало еще только с ним поругаться…