Я не привык к одиночеству, И уже через полтора часа почувствовал себя, как закованный в кандалы каторжник. Стены давили холодным безмолвием. Простуженно похрипывал кондиционер. Мне вдруг остро захотелось ощутить рядом женщину. Неважно какую, даже проститутку. Зажмуриться, вжавшись, зарыться в ее тело и ни о чем не думать. Просто ощущать рядом человеческое тепло.
Было уже за полночь. Я вышел на улицу и остановил такси.
– Куда-нибудь в ночной клуб. Лучше – попроще, – сказал я шоферу.
Тот ухмыльнулся: я не первый, кто обращается к нему с такой просьбой.
– В «Вавилон», сэр…
Ночной клуб полностью оправдывал свое экзотическое название. Публика здесь была явно второсортная. В основном – легальные и нелегальные эмигранты разных цветов и оттенков. В плохо проветренном зале пахло пивной отрыжкой, потными носками и вдавленными в переполненные пепельницы бычками от сигарет.
На маленькой сцене, раздеваясь под хриплую музыку, раскручивали бедра две стриптизерши – белая и мулатка. Белая чем-то напомнила мне Абби в ее двадцать пять. Я спросил у официанта, будут ли другие номера в программе.
– Сэр, – сказал он, взглянув на часы, – через час.
Через час я встал и прошел через кухню к черному ходу. Ждать пришлось минут пятнадцать. Увидев замеченную мною стриптизершу, я поклонился. Старомодная учтивость усмиряет самых свирепых жриц любви.
– Девушка, – обратился я к ней, – а ведь я жду вас…
Она посмотрела на меня так, что впору было отлететь на пару шагов в сторону. Но я не растерялся и состроил очаровательную улыбку.
– Думаешь, меня вот так любой мужик может в ночном клубе подцепить на ночь? В жизни нет! Я не блядь…
Ей вряд ли исполнилось двадцать пять. Но даже густой слой грима не мог испортить тонких черт лица. Волосы у нее были цвета спелой пшеницы.
– Конечно, нет, – сказал я, любуясь ею. – Вы, прежде всего – женщина, а каждая женщина – чуточку богиня.
Она посмотрела на меня удивленно и заинтригованно, но вместе с тем недоверчиво ухмыльнулась.
– Поэтому, – продолжил я клеить ее, – я хочу предложить вам посидеть со мной где-нибудь, где тепло и уютно. Я не здешний. И плохо ориентируюсь в Нью-Йорке. Просто мне очень одиноко сегодня. Вы не боитесь ночи?
Чем-то я ее купил, наверное. Она привела меня во второстепенный бар и стала нагружаться спиртным.
– Что-что, а пить ты умеешь, – покачал я головой.
– А ты знаешь, откуда я, папик? Из Польши… Слышал?
– Шопен, Венявский,[10] Огинский, – постучал я бокалом по накрытому клеенкой столу.
– Образованный! – засмеялась она и налила себе приличную порцию бренди.