– Зайдите сюда, – позвал он сдавленным голосом. Он, наверное, пил. Глупо к нему идти.
– Я устала, – отозвалась она. Он подкатил к порогу.
– От танцев? Вы не протерли туфельки до дыр?
– Уже поздно.
Джулия повернулась и пошла к лестнице.
– Да. Вы были очень заняты в эти дни. Она обернулась:
– Что это значит, Рафаэль? Почему это вы вдруг заинтересовались тем, что я делаю?
Напускная веселость исчезла с его лица.
– Потому. Что. Вы. Моя. Жена. – Каждое его слово падало словно тяжелый камень.
– Жена? – О Господи! Джулия почувствовала, как все, что она сдерживала в последнее время, вырвалось наружу. – Да вы с вашими лакеями обращаетесь любезнее!
– Вероятно, потому, что они не уходят танцевать всю ночь напролет. Вы с кем-нибудь танцевали?
– Что? – Она ошеломленно заморгала, потом призналась: – Один раз.
На скулах его заходили желваки.
– С кем вы танцевали?
Джулия заметила, что он стиснул подлокотники кресла. Ей вдруг стало совестно. Что бы он там ни думал, он был прав. Она ведь действительно флиртовала с Полом Бентли.
Но при этом только сильнее скучала по Рафаэлю.
А теперь он в такой ярости из-за того, что она ходила на эти танцы. Джулия не понимала, как это можно – так относиться к ней и в то же время беспокоиться, что она ходила куда-то вечером без него.
Ах… он даже, кажется, ревнует.
«Как же я себялюбива!» – вдруг подумала она.
– Ну, Рафаэль, извините меня. Я не хотела быть легкомысленной. Просто мне и в голову не пришло, что вы будете возражать. – Она подошла к нему ближе, сложив перед собой руки, опустив голову, и пробормотала: – Ведь вам, кажется, нужно от меня только одно – чтобы я держалась от вас подальше.
Наступило долгое молчание. Он пожал плечами и, кажется, смягчился.
– Я просто хочу сказать, что это вызовет разговоры, Джулия. Это все испортило. С губ ее сорвался резкий смешок – она не успела его остановить.
– Ах, ну конечно. Я же знаю, как вы всегда обращаете внимание на сплетни.
Губы его скривились. Делая вид, будто задумчиво трет подбородок, он прикрыл рот рукой.
– Итак. – Рафаэль посмотрел на нее, его зеленые глаза сверкнули. – Что вы танцевали?
– Ах, ну конечно же, вальс, – солгала она, сказав это с широкой улыбкой и с таким преувеличением, что он понял – она его дразнит. – С согбенным старым джентльменом, который мне все ноги отдавил.
– И что? – Он погладил себя по подбородку, и она заметила, что рука у него дрожит.
– Он попытался увлечь меня на террасу. Миссис Пивенстовер пришлось вмешаться. Она улучила момент и ударила его своим ридикюлем, и бедняга был сражен. Дело в том, что она таскает в ридикюле множество всякой всячины.