– Мэг, Мэг, – прохрипел он, трогая ее за волосы, – тебе лучше остановиться.
Она подняла голову.
– Ты этого хочешь?
– Нет. Да. – Паркер застонал и протянул к ней руки. – Иди сюда, я хочу быть внутри тебя.
Мэг легла грудью на его грудь и перегнулась через Паркера, чтобы достать презерватив, лежащий на тумбочке возле кровати. Затем легла рядом с ним. Паркер забрал у нее пакетик, разорвал его и быстро надел презерватив. Он хотел Мэг немедленно, но уж самую малость все-таки мог подождать. Вместо того чтобы сразу же войти в нее, чего, Паркер не сомневался, Мэг и ожидала, он провел языком по мочке ее уха.
– Знаешь пословицу: «Соус для гусака тот же, что и для гусыни»?
– Знаю.
– Ну так вот, обратное тоже верно.
И не успела Мэг спросить, что он имеет в виду, как Паркер скользнул между ее ног и склонил голову, чтобы отведать ее вкус.
– О-о, Паркер! – выдохнула Мэг. – Восхитительно! «По-видимому, она не избалована хорошим сексом», – решил он. Паркер ласкал ее губами, посасывал, медленно гладил языком, едва касаясь нежной плоти. Извиваясь под ним, Мэг вцепилась в его волосы и обхватила ногами за шею, притягивая голову Паркера еще ближе.
Чувствуя, что ее наслаждение нарастает, Паркер заработал языком быстрее. Мэг задышала чаще, вскрикнула и напряженно застыла. Поглаживая языком крошечный чувствительный бугорок, Паркер замедлил темп и позволил ощущениям Мэг нарастать, пока они не захватили ее целиком. Все еще держа его за волосы, Мэг выкрикнула его имя. Продолжая ласкать ее, Паркер языком почувствовал пульсацию ее плоти. Только тогда он наконец вошел в Мэг, снова делая ее своей, и только своей.
Когда Паркер свернул с набережной Карролтон и выехал на авеню Сент-Чарлз, в машине спали все, даже Джим. После того как уборка сахарного тростника, которую детям показал мистер Соломон, была описана в мельчайших подробностях, причем Элен особо упирала на то, что выращивание сахарнрго тростника гораздо важнее рыбалки, дети потребовали сделать остановку в «Макдоналдсе».
Поев, дети задремали, а минут через тридцать заснула и Мэг. Паркер, сидя за рулем, совершенно не чувствовал сонливости. Более того, он не мог припомнить, когда в последний раз был – и был ли вообще – таким бодрым и умиротворенным. А еще, как ни смешно это звучало, он, закоренелый холостяк, чувствовал себя образцовым семьянином. Его бывшая невеста Рене и с полдюжины других женщин, которых он помнил, могли бы поклясться: Паркер А. Понтье ни за что не потратит будний день на то, чтобы отвезти за город и привезти обратно четверых детей, их мать и беспородную дворнягу. И провести с ними целый день за городом – самый прекрасный день в его жизни.