Мы идиоты, недостойные заниматься политикой.
Мы глупые рыбёшки, клюющие на двусмысленную моральную наживку.
Мы преступники, запускающие новые кровавые разборки якобы ради того, чтобы переосмыслить и переоценить пролитую когда-то кровь.
В этом урок "перестройки-1". Этот страшный урок должен вбить в сознание всех российских политиков одну заповедь: никогда нельзя каяться больше других.
Кто-нибудь отказывается от "Марсельезы" в связи со зверствами Французской революции? Никто! А почему не отказываются? Потому что знают, что в случае такого отказа государство погибнет. И потому там ведут себя взвешенно.
Ну, так и мы будем вести себя взвешенно. ВЗВЕШЕННО. Мы не будем потирать руки и повизгивать: "Так им и надо было, коронованным мерзавцам!". Но мы признаем сами (и добьемся признания от других), что многие народы вели себя в революциях весьма и весьма свирепо. Ничуть не менее свирепо, чем народ нашей страны. Конечно, это прискорбно. И что? Мало ли прискорбного содержит в себе жизнь?
Я никоим образом не собираюсь противопоставлять мораль политике. Но вряд ли кто-то и впрямь считает, что политическая мораль тождественна морали обычной. Что для обычного человека морально, то подчас для политика безответственно.
Мария-Антуанетта и Людовик XVI до конца вели политическую борьбу. Они не хотели сдавать власть. И в этом смысле поступали политически ответственно.
Подписание отречения от престола, которое произошло в России, не имеет мировых прецедентов. Оно в чем-то равносильно фантастическому сценарию, в котором Сталин перед Сталинградской битвой подаёт в отставку по состоянию здоровья, а партия эту отставку принимает. Как известно, положение обязывает. А положение помазанника Божия обязывает особо: кто дал, тот и взял.
Но даже без этого неизымаемого сакрального фактора проблема политической морали и её отличия от морали обычной — весьма и весьма болезненна. Как говорят в таких случаях, "хороший человек — это не профессия". Никоим образом не хочу проблематизировать духовную оценку, данную церковью. Но ведь не может же церковь или кто-либо другой не ощущать, что речь идет не только о духовном, но и о политическом лидере. А значит, кроме духовной оценки, обязательно должна существовать и оценка политическая. В противном случае, не надо ни той, ни другой оценки. Нельзя выводить политическую оценку из духовной. Духовная оценка может быть экстремально позитивной, а политическая — экстремально негативной.
Справился ли Николай II с ролью Верховного Главнокомандующего? Вопрос риторический, ибо результат всем известен.