* * *
Только-только я привела себя в порядок и немного отдохнула, как раздался телефонный звонок. На проводе была Милентьева.
– Таня, Таня! – буквально заверещала она в трубку. – У нас тут снова ЧП!
– Что такое? – отозвалась я.
– Дело в том, что я кое-что вспомнила.
– Что вспомнили?
– Ой... – растерялась Валентина Михайловна. – Но это, может быть, не самое главное. А главное то, что вам пришло послание.
– Какое послание? – нахмурилась я.
– Послание неизвестно от кого. Конверт с надписью «Частному детективу».
– И что в нем?
– Ой... – снова растерялась Милентьева. – А я и не раскрывала его. Я думала, что вас нужно дождаться.
– Хорошо, я сейчас приеду, – раздосадованно проговорила я и положила трубку.
«Черт бы побрал это дело!» – выругалась про себя я и начала собираться.
Валентину Михайловну я застала в растрепанных чувствах. Она сидела в кресле и с видом мученицы смотрела куда-то вверх, в потолок.
– Так что же вы вспомнили? – сразу же спросила я.
– Дело в том, что Виталию угрожали, – после некоторой паузы начала Валентина Михайловна. – Правда, я не знаю кто, но угрожали. Я не сказала вам сразу, вы уж извините... Это только потому, что Виталик сам просил, чтобы я никому не говорила об этом. Он сам хотел разобраться.
– Так-так, – заинтересованно сказала я. – И что же это были за угрозы? Откуда вы о них знаете? С вами муж делился?
– Нет, я сама слышала, – ответила Валентина Михайловна. – Несколько раз кто-то звонил, спрашивал Виталия. Я интересовалась, кто звонит, и всегда отвечали – знакомый. А Виталий после этих разговоров мрачнел. Я спрашивала, что это значит, но он отмахивался, говорил, что ничего страшного. А один раз я решила послушать. Я не стала класть трубку – у нас же несколько аппаратов – и слышала, как тот человек угрожал ему...
– Каким образом? – тут же спросила я.
– Ну, говорил, что Виталий пожалеет, если будет вести себя по-прежнему... опрометчиво. Что он должен помнить, с кем имеет дело, а то худо будет... – И она посмотрела на меня, ожидая понимания.
– Я поняла, – кивнула я. – А конкретных угроз, с обещаниями убить или, скажем, искалечить, не было?
– Нет, – подумав, покачала головой Милентьева. – Так он не говорил. Только про то, что хуже будет.
– Понятно. А что хотели от вашего мужа?
– Как я поняла, требовали денег... Чего же еще могут хотеть! – повысила голос Валентина Михайловна.
– Вот как? И за что?
– Тот человек по телефону этого не говорил, но я потом Виталию, сказала, что слышала их разговор. Он раскричался на меня поначалу, до слез довел... Потом опомнился, объяснил, что есть один... нехороший человек и у него, у Виталия, какие-то там с ним проблемы. Но он меня заверил, что вскоре проблемы эти решит, и все будет в порядке. Что он убедит того человека больше так не делать. – Наивность Валентины Михайловны была просто поразительной. – И главное, Виталик просил, чтобы я не беспокоилась и ни в коем случае об этом не рассказывала. Но теперь его... его убили... – Милентьева сжала руки. – И я подумала, что рассказать нужно.