Наконец смысл слов лекаря дошел до сознания женщины, и она неистового замахала руками:
– Ну что вы, сударь, что вы!
– Да, да, – в тон ей ответил Прунскваллер, – хотя герцогиня и не хочет больше вас видеть, они все равно не могут обойтись без вас. Что делать, так устроен этот мир. Ну да ладно. Попомните мое слово, скоро новый Гроун заявит о себе. Кстати, вы помните, как я принимал роды Фуксии?
Нянюшка задрожала всем телом, из глаз ее покатились слезы – доктору даже пришлось подхватить старую женщину за талию, чтобы она ненароком не свалилась с не слишком удобного сиденья.
– Я мало что помню, сударь, – бормотала несчастная нянька, – и вообще – кто бы даже мог подумать?..
– Вот именно, – воскликнул Прунскваллер. – Впрочем, мне пора идти. Но сначала я должен нижайше попросить вас освободить мое колено, мой коленный сустав, говоря врачебным языком. Скажите-ка пока, что вам известно о теперешнем состоянии ее сиятельства?
– Ничего, ничего, – возмущенно затрясла головой пожилая женщина. – Никто не считает нужным что-то говорить мне.
– И тем не менее все заботы лягут на вас, – загадочно сообщил доктор. – Ведь вы сами говорите, что любите возиться с малышами? Так ведь?
– Верно, верно, сударь. Хорошо бы понянчиться с ребенком, тем более в это тяжкое время.
– Вы уверены, что это на самом деле так?
– О да, да, конечно. В самом деле так. Такое божье благословение. Неужели мне правда доверят ребенка? Вы не шутите?
– У них все равно нет выбора, – сказал доктор неожиданно серьезно. – Да, кстати, как там Фуксия? Как вы полагаете, она догадывается о чем-нибудь?
– Да что вы, избави Бог говорить такое, – ужаснулась старуха. – Она же почти не выходит из комнаты, разве только по ночам. И ни с кем не разговаривает… Кроме меня, конечно. С какой стати она должна знать все это?
Прунскваллер, бесцеремонно ссадив женщину с колена, резко вскочил на ноги:
– Весь Горменгаст только и болтает об одном и том же. Говорят, что западное крыло… Ха-ха, в котором живут сестра и нянька новорожденного. Ничего, скоро ажиотаж пройдет, и народ перестанет трепать языками, ха-ха.
Врач собирался было идти дальше по своим делам, когда нянюшка Слэгг с несвойственной ей бесцеремонностью схватила его за рукав:
– Сударь, прошу, постойте.
– Что такое? – оторопел эскулап. – Нянюшка, что с вами? Говорите, но только живо.
– Э-э-э-э… Как… она? – Ну, ее сиятельство?
– Здорова, как бегемот, – прыснул врач, торопливо отскакивая в сторону и полурысью бросаясь в сторону покоев герцогини.
Как во сне, нянюшка взяла с пола поднос с остывшим завтраком и направилась к комнате воспитанницы. Рассеянно постучалась она в дверь, не слушая, раздастся ли из-за резных филенок приглашение войти или скрип ключа. Только теперь смысл сказанного Прунскваллером начал доходить до сознания пожилой женщины. Она снова, как и в далекие времена, сможет заниматься пестованием наследника рода Гроунов. Все повторится сначала – и купание беспомощного розового тельца, и стирка пеленок-распашонок, и придирчивый выбор кормилицы из обитательниц предместья. Ей снова доверят младенца, она снова будет иметь решающее слово во всем, что касается нового человека, будущего мужа и защитника.