– Юная леди, – обратился он к девочке.
– О, ради всех святых, увольте нас от ваших фокусов, – в испуге воскликнул старик Коули, поспешно закрывая уши руками.
– Юная леди, – невозмутимо повторил профессор. – Вы видите эту солонку, самую обыкновенную солонку, и еще вот эту лыжную шапочку…
– У вас нет никакой шапочки, – беспощадно изобличила профессора девочка.
– Одну минуту, – быстро нашелся профессор и, встав из-за стола, поспешно вышел, чтобы достать из кармана пальто красную лыжную шапочку.
– А теперь прошу прощения, – вернувшись, снова обратился он ко всем присутствующим. – Вот солонка и вот шапка. Я кладу в нее солонку и передаю вам, юная леди. Теперь все в ваших руках… И зависит только от вас…
Мимо Коули и Уоткина он протянул девочке шапку с солонкой. Та, взяв ее, тут же в нее заглянула.
– А куда девалась солонка? – строго спросила она, глядя в пустую шапку.
– Она там, куда ее положили, – успокоил ее профессор.
– Ага, понимаю… – догадалась девочка. – Но это… совсем неинтересно.
– Конечно, не ахти какой фокус, однако мне он нравится! – И, повернувшись к Ричарду, профессор спросил: – Так на чем мы остановились?
Ричард испуганно посмотрел на него. В свое время он хорошо изучил причуды и непредсказуемость настроений своего наставника и поэтому сразу заметил, что оживление на лице профессора сменилось озабоченной растерянностью. Это выражение он уже видел сегодня вечером, когда профессор, открыв ему дверь, не смог скрыть того, что визит Ричарда для него Полная неожиданность. Профессор, увидев, что его ученик заметил происшедшую в нем перемену, поспешил скрыть все за деланной улыбкой.
– Мой дорогой друг! – воскликнул он. – Так что же я вам все-таки сказал?
– Кроме фразы: «Мой дорогой друг», вы ничего более не сказали, профессор.
– Я уверен, что это была лишь прелюдия к чему-то очень важному, эдакая короткая токката на тему, какой он отличный парень. За этим должно было последовать что-то важное. Но я вдруг все забыл. Вы действительно не знаете, что я хотел вам сказать?
– Нет.
– Ну ничего. Это даже хорошо. Если бы каждый наперед знал, что я скажу, какой смысл было бы мне говорить, не так ли? А теперь вернемся к находке нашей маленькой гостьи.
Сосуд в это время попал в руки Уоткина, который незамедлительно поставил всех в известность, что не является специалистом по древнегреческой утвари и не знает, в чем греки хранили воду или вино, но зато знает, что они писали в результате возлияний. Он указал на коллегу Коули как на авторитет, перед которым они все снимают шляпы, и тут же сунул ему под нос вазу.