Они переезжали из одного лагеря в другой, меняли номера, знакомых, нары и были счастливы, что сохранились все вместе, что дымовая труба, чадившая в каждом барачном городе, не унесла в небо никого из них. Что ж, они легки на подъем, они приближаются к своей Счастливой стране, и жестокое время войны не стерло улыбок с их молчаливых строгих лиц.
Из Германии их привезли в Чехословакию, в старинный город-крепость Терезин. На вокзале выдали добротную чужую одежду. Объяснили, что отныне они будут жить семьями в настоящих домах. И когда их вывели колонной на улицы, под весенние, остро пахнувшие листвой тополя, Жолио схватил мать за руку и тихо вскрикнул… Он увидел на городской площади качели, а на качелях настоящих детей - девочек с бантами, с косичками и аккуратно одетых мальчиков. Они взмывали вверх, в самое небо.
Весна сорок второго, Жолио стукнуло девять. Он приехал, как и обещали отец с матерью, в город Счастливого детства.
По утрам он вскакивал с постели и бросался к окну: город был на месте. Вот окна, похожие на бойницы, черепичные крыши, шпиль ратуши. За ратушей веселая площадь для детей; в доме напротив, в окне справа, сейчас появятся старушка и молодая женщина - ее дочь; они приветливо кивнут Жолио… Вот их комната, настоящая комната с кроватями и аккуратной мебелью. Жолио достает из письменного стола бумагу и краски, которые кто-то нарочно оставил для него, начинает рисовать.
После завтрака он стучит в дверь соседней комнаты, оттуда выходит девочка по имени Ева. Здесь тоже живут трое: Карел Бергман из Праги, его жена Анна и дочь Ева. Ева и Жолио, взявшись за руки, бегут на городскую площадь. Туда спешат все девчонки и мальчишки. Грудных детей тоже вывозят в колясках, но их мало - всего пять колясок. Таково строгое правило в городе Счастливого детства.
Жолио и Ева садятся на качели и раскачиваются. Сначала это веселит, потом надоедает, но слезать нельзя. Они катаются час, два, три…
– Веселее, не слышу смеха! - кричит человек в черном мундире, постукивая стеком по блестящей коже сапога. - Айн, цвай, драй!..
На счет "три" дети смеются.
– Нох айн маль! - значит: еще раз!
– Не могу, - говорит сквозь слезы Жолио, - щеки болят.
– А ты приклей на губы улыбку, - советует Ева, - закрой глаза и думай о своем.
Мы карусель привяжем меж звезд хрустальных: это тюльпаны, скажем, из стран дальних*.
____________________
* Ф е д е р и к о Г а р с и а Л о р к а. Карусель. Перевод Инны Тыняновой.
– Слышал, Джон, божественные строки? - шепчет мне дед, приложив палец к губам. - Мы ведь с тобой тюльпаны, цветы, растения на этой великой земле. Понял?