"Arbeit macht frei" - "Работа делает свободным".
Маленькие зрители хорошо знали ответ на вопрос Брундибара: работай - и выйдешь на волю через кирпичную трубу! Они вежливо молчали.
А дети, которые были на сцене, вообще не боятся Брундибара и быстро разгадывают все его хитрости. Они берутся за руки, окружают Брундибара плотным кольцом и поют:
Брундибар, Брундибар, сумасшедший, как пожар.
В этом месте пьесы дети в зале бешено аплодируют. Они знают, что Брундибар - это Гитлер. С рыжими усами и рыжей бородой, сдавшийся перед детьми, готовый играть им веселые песни, - все равно Брундибар сумасшедший фюрер!
Это очень серьезная тайна.
Никто из присутствующих в зале не должен произнести даже во сне имя Гитлера!
Почти все маленькие актеры и зрители унесли эту тайну с собой.
И два человека, которые поставили пьесу. Они тоже погибли.
Завидуешь, Марко Поло?
На лошадках дети умчатся в земли, которых не знают на свете.
Синяя пасха.
Белый сочельник.
Про Марко Поло давал мне пояснения дед. Разумеется, великий итальянский путешественник, когда был маленьким, не заплывал так далеко - за самую границу мира, как дети Терезина. Гарсиа Лорка, испанский поэт, написавший стихи о празднике карусели, не мог знать о детях Терезина: он был расстрелян на рассвете в августе 1936 года фашистами, пришедшими к власти в Испании.
Место его захоронения неизвестно.
Но люди, в том числе мой дед и я, помнят его стихи!
Как зелена трава!
Неба.
Вода.
Как еще рожь молода!
Так хотелось Гарсиа Лорке петь, и смеяться, и сочинять стихи, так не хотелось думать о смерти, когда они его - сына зажиточного земледельца, никогда не принимавшего участия в политической деятельности, лучшего поэта Испании, - вывели на солнечные камни, на казнь. Он был старый человек - тридцати восьми лет - по понятиям, разумеется, моего деда, узнавшего облик смерти гораздо раньше… Но поэт шутил перед казнью и выглядел совсем молодым. "Жизнист" - таким неуклюжим, шутливым, но точным словом называл он себя, свое мироощущение, поэтическое кредо.
Он не знал, что его стихи зазвучат, как вечная зелень травы, что к ним допишут позже поэтически беспомощной, но мужественной рукой о злодее Брундибаре свои строки те, кто умчится, как и он, в неведомые земли:
Синяя пасха.
Белый сочельник.
Мать Жолио тихо смеялась - теперь она состояла из смеха и голода. Отец лежал с закрытыми глазами и улыбался, разделяя победу сына и его друзей над человеком во всем черном - Брундибаром.
…Я и сейчас слышу голос деда Жолио, который браво распевает песню своего детства:
Брундибар, Брундибар, сумасшедший, как пожар.