Это команда. Сейчас я впервые увидел "Старого Быка" (в действительности же сам друг "Старого Быка" по Мексике) с тех дней в Новом Орлеане когда он жил со своей женой и детишками возле Дамбы (в Алжире Луизиана) — Он кажется совсем не постарел только кажется уже не причесывается так тщательно, что как я понимаю на следующий день исключительно из-за того что рассеян и полностью погружен в середину своего писательства, словно безумный волосатый гений в комнате. На нем американские военные штаны и рубахи с карманами, рыбацкая шляпа, и он носит громадный щелкающий нож с выкидным лезвием в фут длиной. "Да сэр, без этого ножа я б уже покойничком был. Кучка ай-рабов окружила меня как-то ночью в переулке. А я просто щелкнул этой старой штукенцией и сказал "Ну валяйте сволочи" и они отвязались."
"Как тебе нравятся арабы?"
"Да ты их просто распихивай как хуишек" и он неожиданно зашагал прямо сквозь кучу арабов на тротуаре, заставив их расступиться по обе стороны, бормоча и размахивая руками бодрыми неестественными качающими движениями кал безумная карикатура на техасского нефтяного миллионера проталкивающегося сквозь Толпы Гонконга.
"Да ладно Бык, каждый день ты так не сможешь."
"Что?" гавкнул он, чуть не взвизгнув. "Просто оттирай их в стороны, сынок, никакого говна не принимай от этих хуишек." Но к следующему дню я понял что хуишками у него были все: — я, Ирвин, он сам, арабы, женщины, торговцы, Президент США и сам Али Баба: Али Баба или как там его звали, ребенок, выводящий в поле отару овец и несущий на руках ягненка со сладким как выражение на лице Св. Иосифа когда тот сам был ребенком: — "Хуишка!" Я понял что это просто такое выражение, печаль со стороны Быка по поводу того что он никогда не обретет снова невинности Пастыря или фактически этого хуишки.
Неожиданно пока мы взбирались не холм по белым уличным ступеням я вспомнил старый сонный сон где я взобрался по таким же ступеням и пришел к Святому Городу Любви. "Ты хочешь мне сказать что моя жизнь после всего этого изменится?" говорю я себе, (торча) как вдруг справа от меня раздался большой Капланг! (молотком по стали) ка блам! и я заглянул в черный чернильный зев танжерского гаража и белый сон умер сразу же, навсегда, прямо в солидольной лапе здоровенного механика-араба неистово колотившего по бамперам и обводам Фордов в масляно-ветошном сумраке под одной мексиканской лампочкой. Я продолжал восходить по святым ступенькам утомленно, к следующему кошмарному разочарованию. Бык все орал обогнав меня "Давай, шевелись, такой молодой как ты даже не может удержаться вровень с таким стариком как я?"