— И вы пошли, дядь Леш? — спросил Рогов, выждав положенную паузу.
— Пошел, — кивнул Кретов. — Заблудился, долго ходил, но я в тайге ориентировался прилично — нашел. На совесть выстроено было. Да только пусто.
— Что, никаких следов?
— Никаких. Пустые дома как есть. Барачного типа, длинные, с крошечными оконцами. Внутри буржуйки ржавые. Электричества нет, проводов не подвели, — как уж они там жили, не представляю. Много странного я там видел, Слава. Плац не плац, а площадь — то ли для маршировки, то ли для собраний. Прудик выкопан вручную, как уж наполняли, не знаю, дождевой, что ли, водой… Стенды с картинками, которые видеть — Бог не приведи.
— А что?
— Ой, не спрашивай. Рисунки какие-то, а на них — пытки, уроды… Лозунга ни одного. Ерунды этой, которой в городах полно, вроде «Слава труду», близко не было. Только один лозунг на барачной стене, но такой, что лучше бы не было.
Рогов затаил дыхание. Рассказывать Кретов умел.
— Красной краской, ровными буквами, аккуратно, знаешь, и чтобы издалека видно, выведено: «Дома никого нет».
Рогов засмеялся:
— Все ушли на фронт.
— Э, нет. — Кретов погрозил пальцем. — Ты думаешь, это они перед уходом написали? Нет, брат, все не так просто. Лозунг-то старый был, краске лет уж десять. Это они себе напоминали о том, что их никто не ждет. Что та жизнь вся кончилась, вся за бортом. Отрезаны, для всего мира давно мертвы и заново родились. Все — с нуля. И то сказать — какая им была бы прежняя жизнь после всего, что с ними творили? Теперь уж только голый человек на голой земле… Передовой отряд строителей коммунизма…
— С чего же их распустили?
— Этого я знать не могу. Очень ты многого хочешь, голубчик. Я так думаю, действительно выслужили они чем-то себе свободу. А может, просто разочаровался он в этой затее — больно мало их было… Но тогда, думаю, брать перестали бы. Скорей всего эти просто свое дело сделали, вот их и пожалели. А новых набрали. Да только место не высвободилось — они все вернулись.
— Когда?
— Кто когда. Это уж мне тот самый мужик отписал, у которого я гостил. Я ему специально адрес оставил: узнаешь, мол, что новое, отпиши. Они в Сибири не так были запуганы, как в России. Куда их сошлешь? У них и так на тысячу верст тайга… Так что он скрывать не стал, отписал мне.
— И что отписал?
— Я в пятьдесят первом году письмо от него получил, может, и цело где. Писал, что еще в сорок восьмом первые стали возвращаться, тоже через деревню прошли. Все седые, серые, рожи — страшней не придумаешь. Не разговаривают почти, а между собой все больше на полупонятном каком-то языке, вроде лая. Может, и вправду там над ними эксперименты какие-то ставили?