Хмырь завернул револьвер в платок. Поискал, пошарил взглядом в кустах: куда бы получше сунуть сверток… И вздрогнул, услышав, как за спиной его хрустнула ветка. Зашуршали чьи-то шаги. Он обернулся стремительно – и увидел Брюнета.
– Ты? – изумленно, медленно пробормотал он. – Ты?
– Я, – оскалившись в усмешке, сказал Брюнет. – Что. не ожидал?
– Н-нет… Вот уж, действительно… Ты как здесь появился?
Произнося эти слова, Костя приподнялся. Он держал теперь сверток в правой руке – прижимал руку к бедру и торопливо, прыгающими пальцами, пытался распустить, распутать платок.
– Тебе же ведь не тут надо быть.
– А где же? – прищурился Брюнет.
– Там, – Костя мотнул головой, – там, где ты нынче утром был. У опера. На этой вашей тайной хавире!
– А ты уверен, что я там был?
– Еще бы! Сам все видел.
– Ну и что…
– Видел! Своими глазами!
– Ну и что ж ты видел?
– Видел, как ты нырял в тот дом, и как опер туда явился. У вас это, видать, уже давно, Эх ты, паскуда! А я-то, дурак, я-то тебе верил – как своему, как брату…
Они говорили быстро, яростно, перебивая друг друга и хрипло дыша. И голоса их разбудили Игоря. Очнувшись, он какое-то мгновение сидел, бессмысленно помаргивал, с трудом осознавая реальность происходящего. Он ведь не спал почти две ночи, и короткая эта дремота не освежила его, а наоборот, – как бы одурманила, опьянила.
Потом он начал понимать, улавливать смысл долетавших до него слов. Разговор происходил здесь же, рядом, за кустами. Раздвинув ветки, Игорь глянул в просвет меж ними – и подобрался весь, напряженно вслушиваясь и темнея лицом.
– Верил… Ах, я дурак! Но ничего. Теперь ты – мой, – говорил Костя. – Теперь уже не отвертишься!
– А чего мне вертеться? – небрежно, с какой-то странною наглецою, ответил Брюнет. – Ну, был. Был у опера. Все так! И что же дальше?
– А дальше – вот что!
Избавиться от платка не удалось, но это было уже не важно; палец наконец-то добрался до гашетки, нащупал ее, и Костя сразу же почувствовал себя уверенно, спокойно. Он поднял руку с револьвером. Но стрелять не спешил.
– Теперь ты умрешь. Но прежде скажи-ка мне…
Он не спешил стрелять; хотелось еще потолковать, высказать все, что накипело, и узнать кое-какие подробности. Поигрывая кольтом, он начал фразу – но закончить ее не успел.
Случилось что-то странное, непостижимое… Брюнет (он стоял метрах в трех от Хмыря, не далее) внезапно и резко взмахнул рукой. Перед глазами у Кости мелькнула как бы черная молния. И в ту же секунду он ощутил оглушающий, страшный, тупой удар в висок.
Костя упал – мгновенно, без вскрика – и так и не успел по-настоящему сообразить: что же, в сущности, произошло?