– Да! Так что вам еще многому предстоит научиться! Ну а теперь позвольте проводить вас в вашу комнату, надеюсь, вы поймете наши меры предосторожности – в период адаптации вам придется ночевать в изоляции…
Адаптации, изоляции – как музыкально все это звучит и почти в рифму, а суть-то проста – пока не станешь плясать под нашу дудку, сиди за решеткой, в темнице сырой.
– Опять в камеру! – кивнула я головой.
– Ну я не стал бы называть так – мы постарались обеспечить вам максимальный комфорт!
Это было полуподвальное помещение. Одно окошечко под потолком, закрытое толстой решеткой и продублированное снаружи еще одной, не уступавшей ей по прочности. Напильником не перепилишь, да и нет у меня напильника. И никто не передаст в буханке хлеба, как пламенной революционерке, – нет у меня больше друзей, одни мертвы, другие предали. И Анжелика Королева снова пребывает в заключении, причем одиночном. Не думаю, что господин Лаевский намерен меня долго здесь мариновать, очевидно, не для этого забрал он меня у Стилета. Забрал на правах сильного. Что ж, он и вправду силен, ну а мы хитрее. Не знаю как, но я вас обставлю, Валентин Федорович. Клянусь, что обставлю!
Как вы там сказали?! Загладить вину перед обществом? Нет, господин Лаевский, даже если и есть в ваших словах толика правды, отпускать мне грехи у вас нет права!
Однако пока что все это были только слова. Гордые и злые, но произносимые даже не шепотом, а мысленно, про себя. Вслух мы будем петь совсем по-другому, потому что не хотим, чтобы нас закопали в этих лесах. Так и представляю себе: Анжелика Королева в белой рубашке стоит у расстрельной стенки, выщербленной и окровавленной. Ей дают последнее слово, и она произносит пламенную речь, смущающую сердца врагов. Палачи теряются, пули летят мимо… Нет, нет, нет! Мы пойдем другим путем!
Обстановку действительно вполне можно было назвать комфортабельной – здесь стояла кровать, небольшой диванчик, телевизор и книжные полки. На большее в моем положении вряд ли можно рассчитывать. В углу на столике стоял телефонный аппарат.
– Внутренний! – пояснил Лаевский. – В случае необходимости вы в любой момент сможете связаться со мной или с кем-нибудь из охраны.
Дверь без щеколды вела в ванную комнату с душем и туалетом.
– Здорово! – усмехнулась я, заглянув туда. – Наверное, даже в камерах у американских мафиози условия не столь шикарны!
– Не знаю, не бывал! – признался Лаевский. – Но надеюсь, что ваше краткое заключение не покажется вам тягостным. К тому же освобождение зависит исключительно от вашей доброй воли!