– Я только сегодня об этом узнал. Рад за нее.
– И у нее контракт на книгу и на фильм. Ты в этом тоже замешан?
– Ну…
– Она хочет взять у меня интервью, и это не исключено. И еще она хочет снять часть фильма здесь, в доме, и это абсолютно исключено, да?
– Абсолютно.
Ева повернула голову и заглянула ему в лицо. Как этот человек ухитряется день за днем оставаться таким красавцем?
– Я так и думала, что тут мы на одной волне.
– Это дом. – Он накрыл ее руку своей, и ей сразу стало тепло. – Дом – это только наше. Личное.
– Я вечно таскаю работу домой. Я здесь работаю.
– Я тоже.
– Но ты не приводишь домой целую ораву копов.
– Нет. Мне вполне хватает тебя. И если у меня когда-нибудь будут с этим проблемы, я дам тебе знать.
– У меня сегодня было воспоминание.
«Так, – подумал Рорк, – наконец-то мы добрались до сути».
– Рассказывай.
– Я думала о том, что она себя не пожалела, избила себя. Господи, ты представляешь, она сама пошла, купила носки с одной только целью: отхлестать себя по лицу, по всему телу… Извращенное, безумное поведение. И тут я вспомнила…
Ева рассказала все в том порядке, в каком воспоминание пришло к ней. Но на этот раз она вспомнила кое-что еще. Тогда было жарко, она чувствовала запах травы. Странный, незнакомый ей запах. У одного из мальчиков с их улицы был проигрыватель для компакт-дисков, и из него звучала музыка.
Потом она вспомнила, как полицейская машина почти бесшумно затормозила возле дома в ту ночь, как блестели в лунном свете пуговицы на форме полицейского.
– Они пошли на ту сторону улицы. Было поздно… я думаю, было поздно, потому что свет нигде не горел. А потом свет зажегся в доме напротив, и к двери подошел отец соседского мальчика. Копы вошли в дом.
– Что было дальше? – спросил Рорк, когда Ева замолчала.
– Я точно не знаю. Думаю, мальчик сказал им, что ничего не делал, что он спал. Конечно, он не мог ничего доказать. Я помню, как копы вышли и обошли вокруг дома. Нашли жестянку с краской. Я и сейчас вижу, как один из них упрятал банку в пакет. Он, наверно, думал: «Глупый мальчишка. Тупая задница». Тут вышла Труди, начала орать. Тыкала пальцем в жестянку, в свою машину, в их дом. А я стояла у окна и смотрела, но потом просто не выдержала. Я больше не могла смотреть. Я залезла в постель и накрылась одеялом с головой.
Ева закрыла глаза.
– Я слышала, как другие дети говорили об этом в школе. Как тому мальчику пришлось пойти с родителями в полицейский участок. Я старалась не слушать. Я не хотела слушать. Через пару дней у Труди появилась новая машина. Отличная, сверкающая новая машина. А вскоре после этого я сбежала. Я больше не могла у нее жить. Не могла больше оставаться там, видеть этот дом на другой стороне улицы.