— Давай-давай, — усмехнулся капитан. — Не прибедняйся, ты же красил наши кашээмки.
— Не кашээмки, а миномет, — в тысячный раз напомнил я. — И не целиком, а одну гусеницу. При этом мы чуть не обрушили бокс и раздавили бочку с растворителем. А если у меня теперь штаб упадет?..
— Тебе многие скажут большое спасибо, — меланхолично ответил Мужецкий.
Из туалета вышел сержант Рабинович. Сапоги у него были в крапинку цвета детской неожиданности.
— Это не те, — сказал он на всякий случай.
— Да вижу, вижу.
Я выпросил у него на дембель кожаные курсантские сапоги. Они мне очень нравились — в отличие от офицерских, у них были голенища раструбами. И выглядит забавно, и полезная в хозяйстве вещь.
— Вы когда закончите? — спросил я.
— Дня за три, наверное. Если не нанюхаемся вусмерть. Голова болит, сил нет.
— Ну-ну. Возможно, я вас догоню.
В штабе я осчастливил Олегов тем, что они теперь отсюда никуда не денутся. Парни новость приняли стоически. Поняли уже, кого им навязали в старшие. Все-таки хорошо быть опытным сержантом — можно о многом договориться с офицерами, и многое тебе позволят. Были бы офицеры вменяемые. Эх, Минотавр, как мне тебя не хватает! Жаль, что мы с тобой подружились так поздно.
Пульверизатор я починил за четверть часа, и он начал качать лучше нового. Олеги предъявили результаты экспериментов с известкой, и мы начали вместе соображать, что нам больше подходит.
Тут распахнулась дверь одного из кабинетов, и в коридор выглянул заспанный сержант.
— Друг мой! — обрадовался я. — То-то думаю, кого тут нет?! Дежурного по штабу нет! А он, оказывается, есть! Ты чего за телефон хватаешься? Ты положи трубочку, положи.
— Я хотел узнать, где смена… — буркнул сержант, усиленно протирая глаза.
— А туточки смена! И ей очень интересно знать, почему разбито окно на лестнице, не горят три лампы дневного света, не работает сушилка в туалете, а на двери пятой комнаты нацарапан косой крестик!
Сержант глядел на меня, слегка пошатываясь спросонья, и не мог понять, в чем дело. Я перечислил ему стандартный "набор недостатков" штаба, который не менялся на моей памяти больше года. Все, кто ходил дежурными по штабу, знали его наизусть. Главное было сдать-принять эту лабуду в прежнем виде.
— Могу еще спросить, отчего полы не вымыты, — добавил я.
Сержант посмотрел под ноги и переменился в лице. Вымыть это было нереально. Тут он наконец-то проснулся окончательно. От испуга, вероятно.
— Ты, что ли, меня сменяешь? — догадался он.
— Да. Журнал заполнил? Ну и вали отсюда к чертовой матери, воин. Не видишь, мы тут… Живописью занимаемся. Доисторической.