Упал я не опасно: сложился, будто карточный домик, и на несколько секунд выключился из жизни. Очнулся, когда сержанты волоком тащили меня в умывальную комнату. Усадили, прислонив к стене, дали закурить, сказали: "Ничего, чувак, это бывает, когда отдышишься — догоняй батарею" и оставили в покое. Я затянулся "Примой", огляделся по сторонам и увидел такое…
подлинная история, которую Автор иногда рассказывает, чтобы публике жизнь мёдом не казалась
Это тоже был "умывальник", только другой — грязный, запущенный, тускло освещенный. И здоровый кавказец, одетый почему-то в тельняшку, бил меня прямым в челюсть, а я уклонялся, подставляя под удар плечо…
Вот тут я очнулся по-настоящему. Видение было настолько ярким и четким, что я просто не мог его не запомнить до мельчайших подробностей. Действие происходило летом, в совершенно другой воинской части, и порядки тамошние мне уже заранее не нравились. Интересно: мои ощущения "там" не были из ряда вон выходящими. Головой об стену не бился, в обморок падать не собирался. Помню легкий испуг, желание не пропустить удар… Еще тепло было. Наконец-то тепло. И все.
Одна закавыка: я там никогда раньше не был, ребята, кавказца этого не видел, и хабэшку в жизни не носил.
Поразмыслив минуту-другую, я понял — информации для анализа мало. "Там", похоже, было лето 1988 года, мой второй период службы. Как минимум, ваш покорный слуга дожил до того дня — что радовало. Оставалось ждать и помнить. Я докурил, кое-как отлип от стены, встал на ноги, умылся ледяной водой и пошел на мороз долбить треклятую щебенку.
Потом было очень много событий, так много, что я о видении не вспоминал. Оно никуда не делось, просто хранилось в самом дальнем углу памяти. До момента его э-э… сбывания мне еще предстояло служить, как медному чайнику. Пока же я успел здорово разозлиться — настолько, что упала температура (испугалась, наверное). Добрел до железнодорожных путей и взялся за лом.
— Ты как?
— Жить буду, товарищ сержант.
— Не надрывайся, отдыхай почаще. А то загнешься, и у нас будут неприятности.
Через час я провалился сквозь полувагон со щебенкой. Знаете, у него такие люки внизу, чтобы сыпучий груз сам выпадал. Увы, на морозе сыпучий груз теряет сыпучесть. То есть, люки мы открывали, и что-то оттуда удавалось выковырять, но остальные разгрузочные процедуры сводились к залезанию наверх, долбанию груза ломом и киданию отдолбанных кусков лопатой через борт. Ну, и в очередной раз долбанув, я услышал глухое "жжжах!". И наступила темнота. Потом чувствую, кто-то за валенок дергает. Я поворочался немного, выполз из кучи щебня, которой меня накрыло, огляделся — сижу на насыпи, а вагон уже надо мной. Ребята вокруг перепуганные стоят.