— Отсюда, — сказал Косяк. — Неподалеку.
— Москва, — сказал я.
— О, у тебя тут есть земляк.
Мы шли по казарме, ловя на себе заинтересованные взгляды. Нас уже ждали тщательно застеленные кровати.
— А пожрать, ребята, нету, — сказал дежурный. — То есть совсем. Можем дать по куску чернухи, но вы же такое не едите.
— Не едим, — честно признал Косяк. — Да хрен с ним.
Он снял куртку, сел на кровать, сбросил хабэшку, богато украшенную значками. Под хабэшкой обнаружилась синяя "олимпийка". Казарма дружно сглотнула.
Я свою хабэшку, скромную, с одним лишь комсомольским значком, слегка расстегнул. Показался свитер, который мне одолжил, скорее даже навязал, чтобы я не простудился, связист Генка Шнейдер. Казарма сглотнула еще раз.
По телевизору показывали какую-то муть.
— Спать буду, — решил Косяк, и полез под одеяло.
— Спокойной ночи… Местный.
— Заткнись, а то сглазишь, — буркнул Косяк.
Интересно, подумал я, что ему обещал Афанасьев. Майор любил держать человека в подвешенном состоянии, не говоря ни "да", ни "нет". С другой стороны, не зверь же Афоня. Раз уж взял Косяка водителем, то помучает его до последнего дня учений, а потом скажет — ладно, товарищ сержант, поехали к тебе в гости…
Я достал сигарету и сунул ее в рот. Достал зажигалку. Без умысла, это не было демонстрацией. Казарма едва не застонала.
— А где тут курят? — спросил я.
В туалете меня нашел земляк, солдат-дед, самую малость расхристанный. Тут все были такие, с небольшими отступлениями от уставной нормы, но без фанатизма — ремень чуть распущен, сапоги чуть смяты, поперек спины заглажена полоска-"годичка"… Видели бы они, как у нас по казарме деды разгуливают, кто в тельняшке, кто в больничном халате, некоторые в кроссовках, и все в шерстяных носках. Уж молчу про сержанта Шуру Андрецова и его желтые трусы до колен.
— Как у вас там? — спросил земляк.
Я провел ребром ладони по горлу.
— Да ладно, — не поверил дед, — ты ведь даже еще не черпак, а уже вшивник носишь. У нас если офицеры вшивник спалят, три шкуры спустят.
— У нас офицерам на все плевать. И на это, — я снова провел по горлу, — тоже. Каждый выкручивается как может.
Тут в туалет зашел прапорщик.
— Добрый вечер, товарищ прапорщик, — машинально сказал я.
— Э-э… Добрый вечер. А вы откуда, молодой человек?
— Бригада Большой Мощности, Белая Церковь. Приехали на КШУ. Переночуем у вас — и завтра на полигон.
— А-а, знаю, — сказал прапорщик и обернулся к деду. Тот был бледен и прятал сигарету за спину. Меня это удивило. Наверное у них с прапорщиком давний конфликт, решил я.