В то, что случилось затем, я не сразу поверил.
Прапорщик сильно ударил деда кулаком в грудь. Тот едва не упал задом в сортирное "очко", но успел схватиться за загородку.
Он даже не пытался закрыться от удара, отпрыгнуть, повернуться боком, наконец, чтобы кулак пришел в плечо. Он принял наказание совершенно безропотно, в грудину. У нас так деды били салабонов: молодой не должен защищаться. Я защищался всегда. Не мог иначе. Это не нравилось старшим. Из меня вышла плохая боксерская груша.
А здесь вот так, как грушу, били деда.
— Зачем ты тут куришь? — ласково спросил деда прапорщик. — И сам нарушаешь, и гостям подаешь дурной пример.
И оглянулся в мою сторону.
— Виноват, товарищ прапорщик, — сказал я. — У нас разрешено курить в туалетах зимой.
Это была чистая правда. Хотя помимо разрешенных мест, в ББМ курили практически везде: в умывальниках, сушилках, канцеляриях, каптерках и за пультом дежурного. В любое время года. Да и в расположениях дымили, бросая окурки на пол: молодые подберут.
— А у нас в туалетах не курят, — сказал прапорщик и ушел.
Дед выкарабкался из загородки, швырнул бычок в "очко", потер ушибленную грудь и спросил:
— Видал? То-то.
Общаться со мной дальше он не захотел. Кажется, окончательно его убило то, как я с прапорщиком разговаривал — свободно, по-граждански. Несчастный дед решил, что настоящая служба прошла мимо него.
Батарея тихо встала на вечернюю поверку, тихо умылась на ночь и тихо расползлась по казарме. Все здесь было как-то вполголоса. И дедовщина в том числе. Она в батарее ой как присутствовала, мне не надо было видеть ее признаков — которых хватало, — я чуял ее запах. Затхлый душок спокойной деловитой дедовщины, когда принуждение вершится без лишних истерик и драк, просто одни покорно выполняют всю работу, а другие прилагают огромные усилия, чтобы не делать ничего.
Черпаки и деды лениво укладывались. Я присмотрелся: свитеров и "олимпиек" здесь действительно не носили, и белье было строго уставное.
По телевизору шел молдавский фильм с непроизносимым названием "Лачафаруэл". Или "Лачафэрул". Кино о нелегкой судьбе человека искусства в кастовом обществе — ну прямо про меня. Под него я и заснул.
***
Утром после подъема, когда молодые суетились, а заслуженные дрыхли — на зарядку батарея почему-то не пошла, — от дверей раздался дикий вопль:
— Дежурный по батарее — на выход!!!
Старшие призывы как метлой вымело из постелей. Мы с Косяком на всякий случай сели в кроватях, чтобы было видно, кто чужой на этом празднике жизни.
В расположение вошел немолодой подполковник. И сразу уставился на нас.