Приехавшего на мотоцикле офицера, судя по всему, пропустили, и по мостовой затопали сапоги.
– Герр бригаденфюрер, позвольте обратиться, – прозвучал молодой, звонкий голос.
– Позволяю, – Беккер обернулся. Перед ним стоял совсем юный оберштурмфюрер, и лаза его светились преданностью.
– Донесение от штурмбанфюрера Хинге, – щелкнув каблуками, выпалил оберштурмфюрер. – С запада к Вене приближаются советские танки.
– Что? – В первый момент Беккер не поверил ушам. – С запада – советские танки?
– Они замечены в десяти километрах от города, – сказал молодой офицер. – Идут на Вену.
– Значит, они атаковали через Креме, – задумчиво промолвил бригаденфюрер, заставляя себя смириться с мыслью, что разбитые русские, получившие позавчера хороший урок, вновь осмелились напасть.
– Циклер, – бросил он, оборачиваясь к штандартенфюреру. – Проследите за тем, чтобы минирование было окончено, но без меня не взрывайте. А я пока в Тиргартен – организовывать оборону.
– Вот тебе и раз, – сказал Циклер, глядя на то, как командир усаживается в автомобиль.
Небо, словно отвечая ему, выплюнуло новую порцию влаги, и по мостовым и крышам Вены застучал по-настоящему сильный, не по-летнему холодный дождь.
Верхняя Австрия, окрестности замка Шаунберг
3 августа 1945 года, 10:22 – 11:07
Сорока кружилась над головой и орала, словно рыночная торговка, обиженная покупателем. Мелькало черно-белое оперение, и даже сырая погода не мешала птице выражать негодование.
Надоедливая птица привязалась к группе капитана Радлова час назад, почти в тот же момент, когда разведчики вошли в квадрат, очерченный на сегодня для поисков. Отпугнуть ее не удалось, и с присутствием верещащей птахи пришлось смириться.
Они обшаривали овраг за оврагом, лес за лесом, но даже плащ-палатки не спасали их от сырости. Дождь лил не переставая с середины ночи, и ветви при любом касании щедро делились с людьми влагой.
Сейчас группа отдыхала, собравшись под сенью огромного древнего дуба, где было немного посуше. Сорока умостилась в ветвях и, сверкая бусинками глаз, продолжала выкрикивать ругательства.
– Пальнуть бы в нее, – высказался рядовой Болидзе, с ненавистью глядя на нарядную птицу.
– Ага, и немцам сообщить, что кто-то с оружием вокруг их логова бродит, – лениво отозвался Петр. Он жевал травинку и предавался мрачным размышлениям, стараясь, чтобы пессимизм по поводу поисков не отразился на лице.
– Так она на нас немцев и наведет! – сказал другой солдат, узкоглазый и смуглый. Фамилия его была Моносов, а родом, как знал капитан, был он откуда-то из сибирской тайги.