– Да, тут не отдохнешь, – на лице полковника появилось унылое выражение.
– Вот именно! – генерал-лейтенант величественным жестом поднял руку.
Будто дожидавшийся этого момента телефон зазвонил опять, на этот раз – резко и требовательно, словно намекая тем самым, что беспокоит кто-то из начальства. Прервав выразительное движение на середине, комендант Вены потянулся к аппарату.
Верхняя Австрия, окрестности замка Шаунберг
3 августа 1945 года, 18:18 – 19:48
Проснулся Петр сам. Вопреки прямому приказу командира, его никто не стал будить, хотя до слуха капитана долетал гортанный голос лейтенанта Сиркисяна.
«Вот черти заботливые! – подумал Петр, растирая руками лицо. – Отдохнуть дали!»
Несмотря на суровые мысли, желания сердиться на солдат не было. Несколько часов сна освежили капитана, и в голове ощущалась прохладная ясность вместо привычной в последние дни неподъемной тяжести.
Когда Петр подошел к костру, то был встречен хитрыми ухмылками и запахом готовящейся ухи. В котелке булькало аппетитное варево, являя время от времени то плавник, то рыбью голову с выпученными глазами.
– Уж мы не стали вас будить, – сказал Моносов. – Больно сладко вы спали.
– В следующий раз – под трибунал, – сказал Петр не слишком убедительно. – А рыбы кто добыл?
– Я, – ответил опять сибиряк и потянулся к котелку – помешать. – А чего без дела сидеть? Тут рыба сама на крючок насаживается, не то что у нас, на Енисее…
Моносов вздохнул, и в глазах его на мгновение мелькнула тоска.
– Молодец, – сказал Петр и повернулся к лейтенанту: – Докладывайте, товарищ лейтенант!
– Не о чэм, товарищ капитан, – Сиркисян махнул рукой. – Ничэго нэ нашли.
Петр сокрушенно покачал головой, но в этот момент в мерное шуршание древесных крон в вышине вплелся новый звук, заставив капитана на мгновение забыть о собственных делах.
– Самолет? – спросил кто-то с удивлением. Басистое гудение приближалось с запада, и когда силуэт летающей машины показался на фоне облаков, Петр сразу понял – не наш. Не было в самолете хищной красоты советской боевой техники, не было жестокого очарования птиц люфтваффе, было лишь что-то самодовольное, уверенное в себе и наглое до последней степени…
– Не наш, – разочарованно протянул кто-то, а лейтенант предположил:
– Амэриканский!
Символов на крыльях рассмотреть не удалось, да и самолет, скорее всего – разведывательный, ушел на юго-восток, в сторону Линца.
– Уха готова, – заявил Моносов, когда гудение авиационного мотора затихло вдалеке.
Солдаты задвигались, в руках появились ложки.
– Приведите пленника, – велел Петр. – Накормим его… перед допросом.