Сладковатый запах, вечно витающий в зале совещаний, показался подозрительно похожим на трупный. Здесь не было тихо. Три голоса горячо спорили, перебивая друг друга. При появлении Виллигута разговор смолк.
– Я не помешал? – поинтересовался он, переводя взгляд с каменно-спокойного лица Хильшера на отстраненно-бесстрастное Беккера и налитое яростью – оберстгруппенфюрера Дитриха.
– Нет, бригаденфюрер, – ответил верховный арман, интонацией подчеркивая чин вошедшего. – Присоединяйтесь к разговору. Мы как раз решаем, что нам делать дальше.
– В каком смысле? – поинтересовался Виллигут, пододвигая стул.
– Русские взяли Линц, – сказал Беккер без всякого выражения, а Дитрих зарычал, словно дикий зверь и ударил кулаками по столу. Крепчайшее дерево затрещало.
– Спокойнее, – сказал Хильшер с неудовольствием. – Соизмеряйте свою силу, оберстгруппенфюрер!
– И что же делать? – Виллигут на мгновение ощутил внутри пустоту, что бывает во сне, когда падаешь с большой высоты.
– Вот и мы думаем, что же делать, – кивнул верховный арман, и на лице его обозначилась странная улыбка. – Потери очень велики, а восполнить их почти нечем. Проклятые диверсанты уничтожили слишком большое количество сыворотки.
– Можно снять все отряды с западного направления, вывести гарнизоны из Зальцбурга и окрестностей! – проговорил Дитрих горячо. Мундир его был порван в нескольких местах, словно генерал СС дрался с тиграми. – Тогда мы сможем остановить русских и отбросить их на восток!
– Иного выхода нет, – кивнул Беккер. Лицо его было серым от усталости, скулы натягивали кожу.
Виллигут хранил молчание. Он никак не мог понять, как непобедимые войска сверхчеловеков, еще несколько дней назад стоявшие в Вене, оказались разгромлены и отброшены до самого Шаунберга!
– Я понимаю вас, – кивнул Хильшер, и голос его почти звенел, как натянутая струна. – И думаю, что другого выхода у нас нет. Все войска на юге и западе в вашем распоряжении, Дитрих.
– Тогда мы пойдем, – сказал тот, поднимаясь. Чуть с задержкой встал Беккер.
– Хайль! – вскинул руку верховный арман.
– Зиг хайль! – ответили на приветствие офицеры. Сапоги их простучали по полу галереи, затем хлопнула дверь.
Виллигут поднялся, ощущая себя униженным так, словно его заставили жить в одном доме с евреями. Но Хильшер не дал ему уйти.
– Постойте, – сказал он. – Они готовы сражаться до последнего, эти фанатики. Но даже мне ясно, что надо бежать! На запад, к американцам! Они дадут нам возможность возродить рейх!
– Я так не думаю, – устало ответил Виллигут. – И не покину Шаунберг. Если мы потерпим поражение здесь – значит, мир недостоин сверхчеловека.