Крайний в ряду встречающих, офицер в мундире штандартенфюрера, как-то странно улыбнулся, а Хильшер ответил спокойно:
– Отнюдь. Это не сказка, а существо высшей расы, что должно прийти на смену человеку. Курт, будьте добры…
– Да, – штандартенфюрер сделал шаг вперед.
– Продемонстрируйте нам свои возможности.
– Хорошо, – кивнул Курт, и взгляд его холодных, словно промороженных, глаз остановился на Дитрихе. – Выстрелите в меня, герр оберстгруппенфюрер.
– Что? – вытаращил глаза Дитрих. – Вы сошли с ума?
– Нет, – серьезно покачал головой штандартенфюрер. – Я отойду на десяток шагов, встану напротив стены, а вы стреляйте. Я вижу у вас в кобуре пистолет, вот и воспользуйтесь им…
В полном смущении, чувствуя себя участником идиотского представления и злясь от этого, Дитрих расстегнул кобуру. Пальцы сомкнулись на шероховатой рукоятке «вальтера», привычно клацнул затвор.
– Не бойтесь, – сказал успокаивающе Курт, заметив нерешительность оберстгруппенфюрера.
Тот вспыхнул, почти не целясь выстрелил. Пуля с лязгом ударилась о камни стены, пройдя через то место, где только что стоял штандартенфюрер, а Дитрих с ужасом ощутил, что его шея находится в смертельном захвате. Руки, крепкие, словно металлические, обхватывали его так, что небольшого движения хватило бы, чтобы отправить оберстгруппенфюрера на тот свет. И пистолет тут ничем бы не помог.
Спустя миг штандартенфюрер вновь стоял на своем месте в ряду встречающих. Он даже не вспотел.
– О, – только и смог сказать Дитрих, трясущимися руками пытаясь засунуть пистолет в кобуру и всё время промахиваясь. Злоба исчезла, сменившись недоумением и почти священным ужасом. – Вы сделали это?
– Да, я, – скромно кивнул Хильшер.
– Тогда… тогда я подчиняюсь, – «вальтер» наконец попал куда надо, а его хозяин немного оправился от потрясения. – Хайль!
– Зиг хайль! – ответил Хильшер, поднимая руку, и в глазах его зажглись огоньки торжества.
Верхняя Австрия, замок Шаунберг
28 июля 1945 года, 22:00 – 23:47
Двор замка освещался факелами. Оранжевое пламя дергалось на ветру, но упорно не умирало. Лица солдат, что держали факелы, казались высеченными из мрамора, а глаза – мертвыми стеклянными шариками.
Дитрих, которому удалось немного поспать, чувствовал себя тем не менее усталым. Слишком от многого из привычного пришлось отказаться за сегодняшний день. Обыденная жизнь в лагере сменилась долгой и утомительной дорогой, а безусловное лидерство – подчиненным положением. Это было наиболее болезненно, но оберстгруппенфюрер понимал, что другого пути нет и что только те, кто создал сверхчеловека, смогут спасти Германию и вернуть рейху величие, растоптанное ордами русских…