Одра жалась к Уильяму, которого втайне любила больше. Чувства переполняли ее, а стоявший в горле комок мешал говорить. Наконец ей удалось пробормотать:
– Ты ведь не забудешь обо мне, правда, Уильям? – Она горько разрыдалась, и слезы ручьем полились из ее глаз.
Глотая слезы, но пытаясь казаться храбрым, Уильям крепко обнял свою любимую маленькую сестренку. В ту минуту она казалась такой юной и беззащитной.
– Конечно, не забуду. Мы о тебе не забудем, – сказал он успокаивающе. – И пришлем за тобой, как только сможем. Я обещаю, Одра.
Фредерик, такой же взволнованный, нежно погладил Одру по голове и повторил обещание. Затем братья отошли от нее, подняли свои чемоданы и покинули дом, не сказав больше ни слова.
Одра выхватила свое пальто из шкафа в холле и выскочила наружу. Она побежала вслед за ними по дороге, выкрикивая их имена, желая продлить последние минуты с ними. Они обернулись, подождали ее, а затем, взявшись под руки, пошли дальше молча, не в состоянии говорить от горя. Подойдя к воротам, мальчики в последний раз молча поцеловали Одру и высвободились из ее отчаянно цеплявшихся рук.
Прижав ладонь к дрожащим губам и подавляя рыдания, Одра смотрела им вслед, смотрела, как мужественно шагают они по главной дороге, ведущей в Рипон, смотрела до тех пор, пока они не превратились в маленькие точки на горизонте. Ей хотелось броситься за ними с криком: «Подождите меня! Не оставляйте меня здесь! Возьмите меня с собой!» Но Одра понимала, что это бесполезно. Они не могли взять ее. Они не были виноваты в их разлуке. Виновата была Алисия Драммонд. Она хотела отделаться от детей Эдит Кентон, а каким образом – не все ли равно.
Только когда братья исчезли из вида, Одра отвела взгляд от пустынной дороги и повернула к дому. Отчаянию ее не было границ. Сердце щемило. Она совсем не была уверена в том, что когда-нибудь снова увидит их. Австралия находилась на другом конце света, так далеко, что дальше и быть не может. Да, они пообещали прислать за ней, но сколько времени им понадобится, чтобы скопить денег ей на дорогу? Может быть, целый год.
С этими горькими мыслями Одра взглянула на унылый, мрачный дом и невольно содрогнулась. И в этот момент ее неприязнь к кузине матери переросла в сильную и жгучую ненависть, которая останется с ней до конца жизни. Одра Кентон никогда не сможет простить Алисию Драммонд за ее холодную и предумышленную жестокость по отношению к ней и ее братьям. И память о том дне, когда их разлучили, тоже останется с Одрой навсегда.
На следующий день, после полудня, бледная, дрожащая, тоскующая Одра отправилась в инфекционную больницу, где отныне должна была жить и работать. В тот год свободных вакансий для учениц сестер не было, и ее приняли как платную санитарку.