Ей было трудно обвинять Вулфреда. В мире существовало много рабов. И лишь малая доля их относилась с такой яростью к ее родине. Но все же Мелания обвиняла его! Разве не за то она ненавидела Вулфреда, что он убил ее отца, ограбил дом, лишил ее свободы? Вулфред и его люди были грубыми варварами, в то время как она впитала в себя древнюю культуру великого Рима? И потому ей особенно обидно было то унизительное положение, в котором она оказалась с приходом саксов.
Вулфред тихо проскользнул в ее комнату. Мелания строго посмотрела на него.
– Ты намеревался когда-нибудь рассказать мне о своем прошлом? – процедила она сквозь зубы.
– Нет.
– Почему же твой соучастник по убийствам решил рассказать все о тебе?
Вулфред подошел к окну и некоторое время следил за заходом солнца. Затем обернулся к Мелании.
– Итак, ты теперь знаешь, почему я ненавижу римлян, – произнес сакс в тот самый момент, когда Мелания уже была готова вытолкнуть его в окно. – И…
– И меня, – закончила она его фразу шепотом, в который постаралась вложить побольше негодования. – Только круглый дурак до сих пор не видит того, что я уже давно поняла…
Вулфред молчал, глядя в окно, как будто впервые в жизни видел заход солнца.
– И ты готов сейчас мне все рассказать?
– Что еще ты хотела бы знать? – с горечью спросил он. – Да, я был рабом твоего славного Рима. Но теперь свободен!
– Тебе было очень… тяжело?
– Ты хочешь сказать, что рабство может быть легким? Ответь мне, рабыня саксов!
Мелания поняла всю глупость своего вопроса. Спустя несколько мгновений она задала другой вопрос:
– Как долго ты оставался рабом?
– Слишком долго.
– А точнее? Извини, но я должна знать все, чтобы понять, как…
– Мое рабство продолжалось год. Пока я не соприкоснулся со всеми ужасами вашего христианского ада!
– Год… – задумчиво повторила Мелания.
Сама она пробыла в рабстве всего лишь одно лето. Но даже три месяца показались ей бесконечно долгими.
– Могло случиться и хуже, – сказала она. – Очень часто рабами остаются до самой смерти. А год для раба…
– Для раба на галерах, – прервал ее Вулфред.
Год рабства на галерах… Всемилостивый Боже!..
Раб на галерах!
Мелания вдруг почувствовала, что у нее начинает от ужаса перехватывать дыхание.
– Как же?.. – начала она, но Вулфред тут же сам закончил готовый вырваться вопрос:
– Ты хочешь спросить, как они меня поймали или как я потом убежал?
– Как они тебя… поймали.
– Моя маленькая Мелания, которая так много знает о своем Риме! – мягко сказал Вулфред и снова повернулся лицом к окну. – Я был саксом. Как остался им и сегодня. Для твоих соотечественников это означало – животное. После того как римские легионы разбили нас, защищавших уже свою собственную землю, они предложили заключить хорошо тебе известный Римский мир. Мы должны были обменять свое управление страной на римское. А также платить Риму налоги. Я не был согласен с условиями подобного мира, поэтому стал бороться. И проиграл. Меня превратили в раба. Заковали в кандалы. На руки надели наручники. А на шею – железный ошейник. Так я стал рабочей скотиной. Оторванный от родного дома. От своих людей. Приговоренный работать, голодать и умереть на римской галере.