Все, кроме Харриет – она продолжала смотреть на Лиззи до тех пор, пока та не подняла голову. Решив, что если это действует на Изабель, то подействует и на других, Харриет, глядя себе на кончик носа, скосила оба глаза.
Отрывистый кашель Элизы очень походил на приглушенный смешок.
– А я думала, что вы не любите покидать свою комнату после наступления темноты, миссис Пруитт, – произнесла Харриет.
– Я всегда недоумевала, что это за дамы такие, любящие выходить поздно вечером, мисс Мосли, – фыркнула Беатрис. – Именно в темноте большинство женщин забываются и ведут себя совершенно неподобающе.
– В самом деле? И мои подруги, и я сама с удовольствием позволяем себе немного развлечься по вечерам – суаре и все такое. Не могу говорить о себе, но заверяю вас, мои подруги обладают безупречными манерами.
Беатрис смерила ее взглядом с ног до головы.
– Не сомневаюсь, – бросила она.
– Я бы с удовольствием посетила званый вечер, – выдохнула Лиззи с такой тоской, что это тронуло сердце Харриет.
Она могла бы рассказать Элизе, что все эти вечерние балы не представляют собой никакого особого интереса – за исключением того последнего бала, где ей довелось увидеть весьма необычный танец леди Абигайль Гаррет и ее любовника и, как ни странно, одновременно ее дворецкого. Харриет не хватило смелости сказать, как утомительны эти вечера для женщины, которая ростом выше, чем большинство присутствующих мужчин. Однако мужчин винить не приходится. Наверняка пригласить кого-то на танец – уже достаточное испытание для нервов, а тут еще дама возвышается над тобой…
– Не говори глупостей, Элиза, – заявила Беатрис. Она была занята рассматриванием окружающих и не заметила выражения лица дочери, которую сильно ранила своими словами. – У тебя нет денег и нет надежды на выгодный брак. Незамужним женщинам без гроша в кармане рады только в том случае, если они необыкновенные красавицы. Кому ты нужна на светском приеме? Мисс Мосли хотя бы обладает финансовой независимостью.
Харриет вспыхнула, смутно сознавая, что ее только что оскорбили.
– Если вы меня извините, то я пойду, пожелаю леди Крейчли доброго вечера. И тогда, полагаю, мы сможем удалиться на отдых, не показавшись невежливыми.
Харриет подумала, что этой даме для того, чтобы выглядеть вежливой, потребуется куда больше, чем простое пожелание доброго вечера.
– Приношу свои извинения, мадам, – произнесла Лизи, едва ее мать скрылась, шелестя жестким серым платьем. Элиза смотрела на Харриет, и щеки ее были розовыми от смущения. – Моя мать…
Не дав ей закончить, Харриет сказала: