– Она интересная дама, ваша мать.
– Она занудливая старая карга, – выпалила Элиза с грубоватой искренностью.
– Лиззи!
Элиза схватила два бокала вина с подноса проходившего мимо слуги и протянула один из них Харриет.
– Простите меня еще раз. Моя мать не дает мне забыть, что я не та очаровательная изящная дочь, которая, как она рассчитывала, поможет ей подняться на ступеньку-другую в обществе. Боюсь, что постоянное пребывание рядом с ней сделало меня весьма раздражительной и дерзкой. Ничего не могу поделать – все время говорю то, что думаю.
Харриет неторопливо усмехнулась:
– Я так и знала, что вы мне понравитесь.
– Вы мне тоже, мисс Харриет. Вы остроумны, на что большинство женщин не отваживаются.
Харриет подняла бровь.
– Я имею в виду… – Лиззи одним плавным, длинным глотком осушила свой бокал, – вы очень уверены в себе и не боитесь быть собой. Как бы я хотела, чтобы мне повезло! Если бы у меня было достаточно денег, чтобы жить независимо и высказывать свои мысли так же свободно!
– Да, – осторожно произнесла Харриет и сделала глоток из своего бокала, блуждая взглядом по сторонам. Она заметила Бенедикта на лужайке около террасы. За его спиной яркими огнями светился дом. Он слегка наклонил голову, и в тусклом свете свечей Харриет разглядела, что его золотистые глаза, спрятанные за очками, со зловещей настороженностью рассматривают окружающих. Харриет опустила взгляд к его ногам, а потом подняла по брюкам к талии, которую плотно облегал сюртук. Как и она, он оставался в том же наряде, в котором проходил весь день.
Чувство одиночества исчезло мгновенно. Харриет улыбнулась.
Она перевела взгляд выше и увидела, что Бенедикт не сводит с нее решительных глаз. Харриет спокойно встретила его взгляд и подмигнула, как поступил бы любой соотечественник в чужом краю.
Присутствие Харриет, безо всякой робости встречающей его твердый взгляд, никак не помогало расследованию. Бенедикт заметил ее в тот самый миг, как вышел на террасу, и сказал себе, что это только потому, что взгляд его направлялся светом, лившимся из комнаты за спиной. Она вслушивалась в слова Элизы Пруитт, и губы ее изогнула такая же усмешка, какой она встретила его в гостиной. В душе зашевелилось чувство сродни ревности, и Бенедикт быстро отвел глаза.
Его друг погиб четыре месяца назад, но рана все еще была свежей и кровоточила. Чтобы утвердиться в чутье и мастерстве, перенятых у Гарфилда, Бенедикту следовало всего лишь напомнить себе, что он ищет убийцу старика. Он кинул тяжелый взгляд на лорда и леди Честерфилд и тут же отвернулся – они слишком стары и неуклюжи, чтобы всадить кинжал в живот ничего не подозревающего человека. Склонил голову в ответ на приветственно поднятую руку сэра Рэндольфа. Посмотрел на Дортею Крейчли, с фальшивым интересом слушавшую миссис Беатрис Пруитт. Не пропустил и дворецкого, Латимера, молча стоявшего у садовой ограды футах в трех от леди Крейчли.