Когда Люк снова двинулся в путь, в душе его все перевернулось, и теперь он был готов на все – только бы покарать негодяев.
Внезапно он услышал голоса и тотчас же перестал грести и прислушался. В следующее мгновение раздался грубый смех, а затем – отчаянный женский крик.
Лишь усилием воли Люк заставил себя удержаться на месте. Разве Элизе было бы лучше, если бы он погиб, опрометчиво бросившись ей на помощь?
Люк выбрался на берег под покровом темноты – как смертоносный призрак. Затаившись в кустах, он терпеливо выжидал, хотя женские крики, казалось, разрывали его сердце. Слушая эти душераздирающие крики, Люк вспоминал крики других женщин и едва удерживался от мучительных стонов, Точно так же кричали его мать и сестры. Увы, он тогда не смог их защитить… И вот теперь оставил без защиты Элизу…
Люк до крови закусил губу. Нет, Элиза не умрет. У нее сильная воля, и она все выдержит. А он, Люк, уже здесь, и он спасет ее.
Сейчас Люк не испытывал к Монтгомери прежней ненависти. Разумеется, он помнил о том, что должен отомстить, но решил, что месть подождет, пока Элиза не окажется в безопасности. А потом он вернется и обрушится на Монтгомери как гнев Божий.
Решив так, Люк немного успокоился. По-прежнему сидя в кустах, он выжидал.
На рассвете люди Кейджана оставались лежать там, где свалились ночью, напившись до бесчувствия. Лишь один из них сторожил Элизу; он набивал табаком трубку и совершенно не чувствовал опасности.
Элиза же, крепко связанная, лежала на земле, у поваленного дерева. Ее платье было испачкано и разорвано, а спутанные волосы закрывали лицо. Она лежала неподвижно, возможно, спала.
Люк возник из темного болота, словно один из демонов мести, которые, по слухам, обитали здесь. Первые лучи утреннего солнца блеснули на лезвии кинжала – а в следующее мгновение он перерезал охраннику глотку. Подхватив труп, Люк бесшумно уложил его на землю, в лужу крови. Затем шагнул к Элизе и опустился рядом с ней на колени.
В каком она состоянии? Что, если она проснется и поднимет шум?
Люк осторожно убрал волосы с ее лица и зажал ей рот. Она в испуге вздрогнула и попыталась закричать, но Люк, заглушая крик, еще крепче прижал ладонь к ее губам. Тут он наконец-то взглянул ей в лицо и едва удержался от стона. Все лицо Элизы было в синяках. Значит, ее жестоко избивали – сначала чтобы подавить сопротивление, а потом, видимо, просто так, для развлечения.
Люк тотчас же вспомнил о том, что поклялся убить мерзавцев. «Надо подкрасться к спящим скотам и перерезать им глотки», – промелькнуло у него. К счастью, он вовремя одумался. Достаточно было бы одного крика или громкого стона – и все пропало бы. Он не мог рисковать жизнью Элизы.