Мы выпили и повалились на топчан.
Рано утром, ещё не протрезвевшие, мы подскочили растапливать котёл. Гостя уже не было, хотя дверь котельной была заперта изнутри. Очевидно, кто-то из нас закрыл её на автопилоте.
На столе лежала записка: «Спасибо за компанию. Зайду ещё раз перед отъездом. Шурик».
Вернувшись в свой гостиничный номер, Рахметов прошёл в туалет и, склонившись над унитазом, выблевал всё выпитое одним мощным потоком. Специальная маслянистая смесь, обволакивавшая желудок, позволяла ему оставаться трезвым и накапливать спиртное.
Сняв телефонную трубку, он набрал тринадцатизначный номер и оставил на личном автоответчике Змия следующую запись:
«Это терминатор. Сейчас тридцать первое августа, четыре часа утра. Я их нашёл. Четвёртого сентября, в их следующую рабочую смену, предполагаю завершить операцию. Конец связи».
Рахметов выпил воды, разделся и лёг спать. «Помрёт зимой твой Генеральный Секретарь, помрёт зимой твой Генеральный секретарь… — ритмично застучало у него в голове. — Перестройка будет, перестройка…» Напоследок он представил, как будет убивать этих двоих, ему стало хорошо и он заснул.
Традиционный сбор
На следующий день, первого сентября 1983 года, ближе к вечеру, я и моя жена отправились к Котову. Мы прогулялись пешком до «Площади Восстания» и повернули на Невский. Двое суток почти беспрерывно шёл дождь, а теперь из-за Адмиралтейства светило тяжёлое городское солнце. Асфальт, крыши и листья на деревьях ещё не обсохли, в воздухе ощущалась приятная прохлада.
— Хочешь, дойдём пешком до Дворцовой? — предложил я.
Вера отрицательно покачала головой.
Последние месяцы она мне очень не нравилась. Я заметил, что она балуется травкой, но не подал виду. Я ещё надеялся, что её депрессия связана с психологической адаптацией в новых старых условиях, но уже понемногу начинал догадываться, в чём истинная причина, хотя и гнал от себя эти мысли…
Две остановки на метро, ещё три на трамвае — и мы у Котова, на двадцать третьей линии Васильевского острова.
Дима встречает с приветливым выражением лица. Снимаем обувь, проходим в его комнату. Он по привычке живёт в своей, маленькой, хотя и другая тоже в его распоряжении. На столе, в салатницах и глубоких тарелках, расставлена закуска: салат «Оливье», винегрет, жареная рыба, холодный плов, холодная варёная курица. Бутылка водки и бутылка сухого вина. Рюмки и фужеры из родительского серванта.
— Вот, картошечка поспела, — Котов несёт из кухни дымящуюся кастрюлю. Вера помогает ему переложить грубо изрезанный при чистке картофель на тарелку. Я выставляю две водки и четыре сухого.