— Действительно догадывались? — с интересом обратился к Вивиану инспектор.
— Действительно, — без тени смущения отпарировал тот. — Что-что, а зрительная память у меня приличная. Я помнил, что ремень Лофтона был шире и немного светлее. Не то, чтоб я думал, что Бенбоу способен кого-то задушить, но… В общем, я решил посоветоваться с человеком, который разбирается в такого рода вещах. Со знаменитым адвокатом мистером Тэйтом. И мистер Тэйт посоветовал мне забыть о том, что я заметил.
— Теперь вы, значит, решили, что совет был плохим? — спросил Чарли.
— Не совсем так, инспектор. Недавно мы беседовали с мистером Тэйтом на эту тему, и он сказал, что по его мнению сейчас, наконец, пришло подходящее время, чтобы рассказать об этом ремне всю правду. Он сказал, что, во-первых, схлынула волна первоначальных лихорадочных поисков любого козла отпущения, а, во-вторых, из всех полицейских, которые занимались этим делом, вы оставили у него наиболее благоприятное впечатление.
— Глубоко признателен уважаемому адвокату, — склонил голову в поклоне Чарли, — но уверяю вас, что не заслужил столь лестного отзыва.
— В общем, мне сказать больше нечего, — повторил Бенбоу и тяжело опустился в свое кресло. — Раз доктор Лофтон подтверждает мои слова…
— Подтверждаю, — спокойно сказал Лофтон. — Но прежде чем наш мистер Чен упрекнет меня в сокрытии важных фактов, я хотел бы, чтобы он попытался понять мое положение в тот страшный день. С одной стороны — дальнейшая судьба всего моего предприятия, с другой — самая мощная полицейская организация мира, которая не задумываясь разрушила бы все мои планы при одном намеке, что среди моих туристов может находиться убийца. Моей основной целью стало вырваться за пределы влияния Скотленд Ярда. Я-то понимал, что Бенбоу никого не мог убить, но кому до этого дело в чужой стране? И ладно бы одна телеграмма дочери, так ведь еще и этот необъяснимый ремень! Когда инспектор Дафф начал о нем говорить, я решил, что есть отличный выход из тупика: почти такой же был у меня! Я точно знал, что всю ночь не выходил из своего номера, так что вторичные улики, вроде вылазки Бенбоу на телеграф, мне не грозили. Я прошел к себе в номер, снял с чемодана ремень, и затянул его у себя на поясе под джемпером. До личного обыска дело не дойдет, в этом я был уверен. Моя версия была принята инспектором Даффом, ремень я потом выбросил, а мистер Бенбоу, как я того хотел, оказался вне всяких подозрений.
— Вы тоже, — раздался саркастический голос Кина.
— Что такое? — растерялся Лофтон.
— Я говорю, что вне подозрений оказался не только Бенбоу, но и вы тоже, — с удовольствием повторил Кин. — Если у Даффа и были какие-то сомнения насчет вас, то вы покончили с ними одним ловким ударом: какой убийца станет привлекать внимание к собственной особе, вручая полиции такой опасный аргумент против самого себя? Вы безошибочно рассчитали логику мышления Даффа!