– Нажим! Сильный нажим!
– "Удар"!
– Он просто каменный!
– "Я". Запишите: "я, я".
В глазах Хопрова мелькнул безумный злой сверк.
С неожиданной силой он выдернул у Ивана руку и, хрипя, попробовал приподняться.
– Хана, - вскочил Иван. - Не могу больше! Пошли вы...
– Достаточно, все, - торопливо заговорил Изместьев. - Все. Это все. Успокойтесь. Извините нас, Павел Никодимыч. Успокойтесь. Прилягте, пожалуйста, - он обнял Хопрова за плечи. - Вы даже не представляете, как нам помогли. Все. Больше не будем. Спасибо вам. Большое спасибо. Ложитесь, отдыхайте. Сейчас придет Евдокия Николаевна...
– Сваливаем?
– Минутку. Там пленка осталась?
– Навалом.
– Запишем сюда же. Недостающее, - сказал Иэместьев. - Чтобы ни у вас, мои дорогие, ни у Кручинина - никаких сомнений. Последний штрих.
– Мужик! Эй! Обожди!
– Не слышишь, что ли? - Притула грубо развернул меня за плечо. - Охамел тут совсем?
– В чем дело? Что вы хотите?
– В лоб тебе закатать. Желаешь? Могу.
Залаяла Цыпа. Некстати весьма.
– Свянь, - сказал Агафонов. И мне: - Извини, батя. Нормально. Ты кто? Не сторож случайно?
– Что вы хотите?
– "Жигулевича" не видал? Белый такой, грязью заляпанный. Не видал?
– Здесь? На пруду?
– Сам из деревни?.. Ладно, неважно. Вон наше Привольное. Вторая хата с краю. Там "Жигулевич" стоял. Два дня.
– А сейчас тю-тю, - разъяснил Притула.
– У вас украли машину?
– Допер.
– Сочувствую.
– Ты же ходишь здесь. Не видел, когда уехала?
– А сами вы? Ничего не слышали?
– Спали мы, батя. Черт.
– По ночам, молодые люди, я тоже сплю. Утром делал обход. Тем не менее при всем желании я не мог видеть, кто и когда уезжает из вашей деревни. Не мой объект. Да и видел бы, не отложил в памяти. Ни к чему.
– А ты кто вообще-то? Правда, сторож? Разговариваешь как-то не по-советски.
– Может быть, я пойду? С вашего разрешения. Не понимаю, отчего мои слова так задели Притулу.
Он вышел из себя.
– Мы не люди для тебя, да? Брезгуешь, да?.. Уу.
Чпокнул бы промеж глаз.
– Не заводись. - Агафонов сдерживал приятеля как мог.
– Заткни собаку!
Цыпа, как на грех, лаяла взахлеб.
– На нервы действует!
Агафонов решил ее приманить.
– Кыс. Кыс. Иди сюда. Воротничок сделаем. Шапочку. Не бойся. Иди.
Я закричал:
– Цыпа! Не подходи! Чужой! Цыпа!
– Прикрой варежку!
– Цыпа! Убегай! Уходи!
– Умолкни,тебе говорят! Тварь.
– Цыпа! Домой! Беги, Цыпа! Домой!
Притула сбил меня с ног.
– Лежи и не дрыгайся. - Коньячным перегаром он дышал мне в лицо. Я услышал жалобный собачий взвизг. А потом увидел Агафонова. Он нес мою Цыпу, одной рукой держа ее за загривок, а другой, как намордником, прихватив ей пасть, чтобы она не кусалась.