– То-то же, - Притула пнул меня и отпустил.
– Сволота, - сказал Агафонов. - Представляешь? Цапнула... Больно, зараза.
– Отпустите, - говорю. - Прошу вас.
– Заныл.
– Что мы вам сделали?
– Разговаривать не умеешь.
– И она тоже, - сказал Агафонов. - Сейчас камушек на шею и в воду. Как думаешь, выплывет?
– Лафа, - радовался Притула.
– Не делайте этого.
– Тебя не спросили. Дохлятина. Вшиварь. Во - понял?
– Молодые люди... Предупреждаю.
– Славка! - Агафонов заметил, что я достал поводок.
– А, ты так?
Я бросился выручать пса. Притула подсек меня, сбил с ног. Придавил и стал выкручивать руку. Я вскрикнул от боли.
– Дай я ему врежу! - Агафонов схватил Цыпу за задние ноги и размахнулся. - Смотри, козел!
Цыпа извивалась, визжала и плакала.
– Прошу вас... Не делайте этого.
– Ка-а-ак шарахну сейчас!
Я пополз к нему на коленях.
– Прошу... Только не это... Все, что хотите... Меня. Лучше - меня... Пожалуйста. Прошу вас.
– Во дает.
– Ну, пожалуйста... Я вас очень прошу.
Цыпа охрипла от визга и лая.
– Штуку даешь?
– Что?
– Стольник, чего, - объяснил Притула.
– Деньги? Сто рублей?.. Боже мой, да конечно. Найду. Непременно найду. Я займу.
– Где ты займешь-то? Займет он.
– Сейчас надо, батя.
Я говорю:
– С собой таких денег не ношу. Но я найду. Сегодня же. Можете мне поверить. Соберу. Отдам.
– Не, - сказал Агафонов. - Деньги на бочку.
Тотальное унижение. Я просил их, умолял, уговаривал.
– Пойдемте. Здесь рядом. Отдам все, что у меня есть. Слышите? Все. Деньги, книги, магнитофон, приемник, одежду.
– Ха, - сказал Притула. - Мы пойдем, а там нам - крышка.
– Лесом. Никто не увидит.
Агафонов поднял над головой несчастную Цыпу.
Самое страшное, как я теперь понимаю, что он играл в это, радовался, как ребенок.
– Раз!.. Считаю до трех. Раз!
От безвыходности, от беспомощности я буквально завыл.
– Не-е-ет!
– Два!.. Два с половиной!
– Не-е-ет! - Я катался у него в ногах. - Не-е-ет!
– Два с половиной!.. Три!
Он с размаху ударил ее оземь. Она страшно, коротко взвизгнула. И затихла.
Сердце у меня зашлось. Я перестал испытывать страх. Я должен разорвать их на куски, чего бы мне это ни стоило. Я задушу их. Сейчас. На месте. Вот этими самыми руками.
И тут я сначала... даже не увидел, а скорее услышал... Хряск. Мощный глухой удар. Сзади. По спинам им, по головам. Наотмашь.
Кто? Откуда?
Это было так неожиданно.
Старик. В глазах гнев и безумие, в руках толстый березовый кол.
Крики, стоны. Кровь.
Он добивал их... Мой избавитель... Павел Никодимыч Хопров... Он защищал человека, которого никогда прежде не видел, не знал.