Кузьма явился с Тузом-таким же, как Мальчик, рослым и ступистым мерином рыжей масти.
– Ну, отдыхай, – сказал Кузьма. – Заработал, Там тебя щука ждет.
Володька связал на веревку Налетку, с достоинством, не спеша, все еще расправляя занемевшую спину, подошел к избе. Культурненько! Стол накрыт газетой, в миске под зеленым лопухом – полщуки, ровно полщуки. Вот человек – поровну делит!
Ему страшно хотелось есть-щука рассыпчатая, в больших желтых крапинках коровьего масла, но он скинулсапогн и, раздевшись до трусов, побежал к речке.
Все хорошо-и купанье, и еда. Володька мог поклясться: никогда еще в жизни не ел такой щуки! Какая-то особенная!
Он сидел у избы один. Березы, сморенные жарой, не шевелили ни единым листышком. Но осинки лопотали, тихо, но лопотали. Пуха, похрустывая, продолжала еще перебирать щучьи кости.
"Надо будет и мне заарканить щуку, – подумал Володька. – Долг платежом красен. На ночь можно крючки лягухои наживить, а сейчас пройдусь с блесной".
В кустах напротив избы он срезал немудреное удилище, приладил к нему жилку с блесной. Отправляясь на рыбалку, он нарочно решил пройти мимо Кузьмы-пусть посмотрит: и мы умеем расплачиваться.
Кузьма докашивал мыс-только маленький островок травы оставался посредине. Завидев его, окликнул:
– Куда?
Володька солидно, становясь на равную ногу, ответил:
– Да вот, не могу ли щучонка какого зацепить.
– Я же тебе что сказал? Отдыхай! Носом клевать будешь? – И Кузьма, считая вопрос исчерпанным, погнал лошадей.
Володька постоял-постоял и, покачав головой, повернул обратно. Ну, отдыхать так отдыхать. У избы, поставив к стене удилище, он опять задумался. Смехота! Отдыхать…
Пуха сунулась было за ним в избу, но Володька строго на нее посмотрел:
– Твое дело какое? Сон хозяина охранять. Поняла?
В избе прохладно, пахнет продымленным сеном. Сквозь окошки, заткнутые травой, просачивается зеленый свет, и кажется-ты нырнул на дно реки, заросшей водорослями. Но Володька все еще не мог свыкнуться с мыслью об отдыхе. То есть в том, что он лежит сейчас в избе, не было ничего особенного. На Грибове иной раз до того долежишь – бока одеревенеют. Но тут… Тут другое. Тут прямо тебе говорят: отдыхай. Вот, мол, поработал-и отдыхай. И Кузьма там знает, что его напарник не просто лежит, а отдыхает…
Да, так среди бела дня – по всем правилам – и отхрапел Володька часа два, пока не явился Кузьма и не разбудил его.
Кузьма был мокрый от пота, дышал тяжело, как лошадь, только что выпряженная из косилки. Сидя у стола и отирая ладонью мокрое, блестящее лицо, он поделился своими огорчениями: