– Но почему государыня решила отречься от престола? – послышался чей-то голос с мест, занятых знатью.
– Потому что я однажды уже попала в этот дворец, – ответила Руменика. – Ручаюсь, здесь есть те, кто встречал меня в залах Красного Чертога. Но пришел день, и хороший человек показал мне путь к Свету. Он вывел меня отсюда и тем спас мою душу. Другой хороший человек помог мне найти моего кузена Дану. Этот дворец вызывает у меня скверные воспоминания. Но это лишь часть правды. А другая ее часть в том, что я связана узами брака с человеком из народа. Пусть скажут Хранители Закона: могу ли я после этого быть законной правительницей этой страны?
– По существующему закону – нет, – сказал после краткого совещания старший из Хранителей. – Но следует помнить, что закон всегда можно…
– Изменить? – Руменика покачала головой. – Не стоит. Традиция должна быть сохранена. Как и мои любовь и счастье. Решайте мудро. И помните, что я вам сказала!
Над собранием повисло молчание. Хейдин сжимал горячую руку Липки в своей ладони и пытался найти среди присутствующих Ратислава, но не мог. Юноши нигде не было видно. Был ли он здесь, среди окружавших его людей, или же предпочел не приходить на совет? Об этом знает лишь Руменика. Но как ее спросить? Их сейчас разделяет всего два десятка шагов, однако сейчас не время задавать вопросы.
Руменика будто прочла его мысли. Под ропот придворных она сошла с престола, подошла к Хейдину и обняла его, потом обняла и расцеловала Липку.
– Вы моя семья, – шепнула она. – Семья Вирии из Заречного квартала. Я люблю вас!
– Руменика, где Ратислав? – шепотом же спросил Хейдин.
– Я не смогла его уговорить прийти. Он все время повторял, что здесь ему не место.
– Еще не поздно передумать.
– Поздно, – Руменика посмотрела в глаза ортландца и громко добавила: – Мы ждем решения Высокого Совета!
Высокий Совет вынес решение через три с половиной часа. Хейдин ди Варс ле-Монкрайт был объявлен новым императором Лаэды.
Над равниной в десяти лигах севернее Фонкара, древней резиденции скроллингов, воинов Свитка, дул сильный ветер, трепал флажки на копьях гвардейцев, хлопал бело-золотым полотнищем императорского штандарта. Группа придворных, кутаясь в мехах, терпеливо ждала, когда император Лаэды и его супруга попрощаются с друзьями. Взгляды свиты были направлены на четырех всадников, которые вот уже час стояли в отдалении – и не могли разъехаться.
Руменика много раз мысленно репетировала это прощание. Однако она даже не подозревала, что расстаться с Хейдином и с Липкой ей будет так тяжело. Лишь присутствие Ратислава придавало ей сил справиться с болью, наполнявшей ее сердце. Она пробовала шутить, смеяться и даже сквернословить, но голос дрожал и слезы все равно вставали в глазах. А Ратислав был, как всегда, серьезен. И Хейдин внезапно заметил, что этот мальчик очень повзрослел. Настоящий мужчина и воин, полный внутренней силы и достоинства. И Хейдин этому радовался – он мог доверить русичу Руменику со спокойной душой.