– Все понял. Потолкуем с массами. И чем скорее, тем лучше. – Майор положил руку Аллейну на плечо. – Извините меня, старина. Надеюсь, вы все поняли.
Он бросил косой взгляд в сторону Пэтрика и вышел.
– Плохая игра, – сказал Пэтрик, не отрываясь от окна. – Плохая игра.
– Не обращайте внимания, – посоветовал ему Аллейн и тоже вышел.
Майор Бэрримор стоял в вестибюле нового здания, окруженный группой людей, на лицах которых было написано явное недовольство, сдерживаемое лишь острым любопытством. Майор держался потрясающе.
– Надеюсь, что вы воспримете мое заявление с полным пониманием, – разглагольствовал он. – Безусловно, для всех нас это страшный удар, и здесь нам должна прийти на помощь добрая старая британская терпимость, заложенная в нас с детства. И можете мне поверить…
Аллейн взбежал по ступенькам на второй этаж.
Мисс Эмили была одета по-дорожному. Через открытую дверь Аллейн увидел ее багаж.
Он вкратце сообщил ей о случившемся. Обычно смуглые щеки мисс Эмили побелели. Во время рассказа она не мигая смотрела на Аллейна и ни разу не перебила.
– Родерик, это все из-за меня, – сокрушенно признала старая дама, как только он умолк. – Я во всем виновата.
– Дорогая мисс Эмили… Будем смотреть правде в глаза.
– Нет, прошу вас, не надо. Эту глупую женщину приняли за меня. Если бы я последовала вашим советам, этого бы не произошло.
– Вы ходили утром к роднику и вывесили уведомление?
– Да. Как вы помните, вчера я пообещала вам не выходить из своего номера весь вечер, а также и завтракать здесь. Вот я вас и перехитрила.
Несмотря на раскаяние, овладевшее мисс Эмили, Аллейн уловил лукавство в ее искоса брошенном взгляде.
– Я пошла вывесить свой манифест, потом вернулась, и мне подали в номер petit dejeuner.[5]
– В котором часу вы отправились к источнику?
– В половине восьмого.
– Дождь шел?
– Просто потоп.
– Вы кого-нибудь встретили по дороге? Или, может, видели поблизости?
– Никого. Только этого несчастного ребенка, Уолли Триэрна. Он бежал к роднику.
– Он вас видел?
– Видел. Крикнул какую-то тарабарщину, потом издал вопль и замахал руками.
– Он видел, как вы уходили?
– Думаю, что нет. Прикрепив свой манифест, я огляделась по сторонам, но его уже нигде не было видно. Возможно, он нарочно спрятался.
– Мисс Кост вы, конечно, не видели.
– Нет!
– А ее зонт не валялся на вашем выступе над заводью?
– Нет. Там никого и ничего не было.
– Возле родника вы были примерно в семь сорок, не так ли?
– Да. Потому что без пяти восемь я уже входила в гостиницу.
– А вы не роняли свою бумажку в грязь?
– Конечно, нет. С чего бы вдруг?