— Сначала скажи, что ты счастлива так же, как и я.
— Трудно чувствовать себя более счастливой.
— Я люблю тебя. Дина.
— Я люблю тебя. Генри.
— Весь мир принадлежит нам, — сказал Генри. — Давай спустимся и завладеем им.
* * *
Они шли вдоль гребня холма по тропинке, ведущей прямо к саду у домика ректора. Дина шла впереди, и чтобы поговорить, им приходилось постоянно останавливаться.
— Боюсь, — начала Дина, — что я мало внимания обращаю на твою кузину Элеонору.
— Ты удивляешь меня, дорогая, — сказал Генри. — Для меня самого она не более чем пустое место.
— Тогда все в порядке. Я не могла говорить об этом до сегодняшнего утра, потому что это все касается нас с тобой.
— Ты имеешь в виду тот день, когда она притаилась за дверью вашей гостиной? Дина, если бы её тогда там не было, как бы ты себя повела?
За этим последовала продолжительная остановка.
— Дело в том, — наконец произнесла Дина, — что она, должно быть, рассказала об этом твоему отцу.
— Да, она это сделала.
— Он говорил с тобой?
— Да.
— О, Генри!
— Да, это был целый допрос. “Что это такое я слышал о твоих намерениях относительно мисс Дины Коупленд?” — “Простите, сэр, но я отказываюсь вам отвечать”. — “Генри, ты бросаешь мне вызов?” — “При всем уважением к вам, сэр, да!” Все в таком роде.
— Он против этого?
— Элеонора настроила его против. Проклятые выпученные глаза!
— Но почему? Потому что я дочь бедного приходского священника, или потому что я — актриса, или, может быть, мой вид ей неприятен?
— Я не думаю, что твой вид ей неприятен.
— Пожалуй, твой отец хочет, чтобы ты женился на богатой наследнице.
— Думаю, да. Но не имеет никакого значения, моя милая Дина, чего он хочет.
— Нет, имеет. Ты ещё не знаешь. Мисс Прентайс заходила к папе вчера вечером.
Генри резко остановился и в изумлении уставился на Дину.
— Она сказала.., она сказала…
— Ну, продолжай.
— Она сказала ему, что мы встречаемся и что ты не рассказываешь об этом отцу, но что он узнал об этом, и был ужасно расстроен, и заподозрил нас в коварстве, и… О, какая же она подлая! Она намекнула, что мы…
Дина остановилась, не зная, как продолжить.
— Что мы совершаем грех? — пришёл на помощь Генри.
— Да.
— О, Боже! Ну и мысли у этих женщин! Я уверен, ректор не придал этому значения.
— Её внешняя благовидность вызывает отвращение. Ты помнишь тот день, несколько недель назад? После того как я вернулась, когда ты повёз меня в Мортон и мы устроили там пикник и вернулись домой только к вечеру?
— Я помню буквально каждую секунду этого дня.
— Она узнала об этом. Не было ни малейшей причины скрывать это от кого бы то ни было, но я ничего не рассказала папе. Рассказ притупил бы мои воспоминания. Мне не хотелось ни с кем делиться ими.