– Держи.
Уинтроп взял листок, горечь во рту соответствовала моменту. Он убедился, что от прошлого невозможно скрыться. За все, что он совершил, придется платить. Снова подкатил приступ смеха, стоило лишь увидеть рисунок. Это, без сомнения, была та самая тиара, которую он увидел на Мойре в тот вечер, когда она предстала перед ним словно королева. Подходящий приз.
– Такому чаровнику, как ты, за разговорами совсем не трудно подобраться к ней, – продолжал Дэниелс. – Пока будешь при деле, разомнись с ней, по-моему, она в твоем вкусе.
Вот тут Уинтроп не выдержал и засмеялся – грубо и горько. Это не может быть правдой. Какая ирония судьбы! Будто все это кошмарный сон.
– Да, – согласился он, губы скривились в злобной усмешке, – будет совсем не трудно.
Все покатилось в ад.
– Я умер, а потом оказался в раю.
Лежа на софе, Мойра; посмотрела поверх книги, встречая приветливой улыбкой Натаниэля. Он как раз ворвался в библиотеку. Его подбитое мехом пальто развевалось на ходу.
– И как его зовут? – спросила она, развлекаясь его непосредственной манерой держать себя.
Ее приятель небрежно скинул пальто на ближайший стул.
– Мэтью.
Мойра посмотрела на сваленную одежду.
– Пальто хорошо бы повесить.
– Точно так же сказал бы и Тони.
Энтони всегда обращал внимание на то, как небрежен Натаниэль со своими личными вещами. Их добродушные перепалки на этот счет всегда превращались во что-то вроде выяснения любовных отношений. Мойра в такой ситуации обычно чувствовала себя совершенно лишней и испытывала настоящую ревность.
– Давай расскажи мне об этом Мэтью, – быстро сказала она, пока ее приятель не впал в меланхолию, вспоминая бывшего любовника. Она ведь тоже любила Тони, скучала по нему, но он не вернется назад. Цепляясь за прошлое, не создашь будущего. Да и Тони не захотел бы, чтобы они оба отказались от жизни в память о нем.
Попросив жестом, чтобы она отодвинулась, Натаниэль устроился на другом конце софы. Мойра немедленно воспользовалась преимуществами ситуации и устроила свои ступни между его колен. Как она была благодарна судьбе за эту дружбу, за легкость общения! Такой доверительности не существовало больше ни с кем – ни с женщинами, которые не способны так дружить, ни с мужчинами, которым от женщин требуется совсем другое.
– Мэтью, – начал Натаниэль, театрально закатывая глаза и похлопывая ее по коленкам, – ангел, определенно заслуживающий того, чтобы быть на этих стенах.
Мойра заулыбалась. Она пока не слышала от своего друга ничего подобного ни о ком, кроме Тони. То, что он полагал, что какой-то Мэтью не уступает Тони, говорило о многом.